Поцелуй с разбега! - Ларина Арина

Верочка старательно прижимала к бокам локти, мало ела и очень скупо радовалась сюрпризу. Дарья Федоровна смотрела на нее как кобра: пристально и не мигая. Ужин застревал в горле, обваливаясь в желудок, словно обломки кирпича. Сергей изо всех сил веселил дам, ощущая себя дрессировщиком, уговаривающим лесного медведя сплясать цыганочку с выходом.

Когда к столу был подан торт, Дарья Федоровна вдруг спросила странно визгливым голосом:

– Вера, а вы бывали в гостинице «Палас»?

– Нет, – Верочка вежливо улыбнулась, и потянулась к торту.

Но Дарья Федоровна ловко выхватила у нее из-под руки кусок с клубничиной, на который Вера плотоядно нацелилась, и со змеиной слащавостью пропела:

– Надо же, как интересно. А я вас там видела. К несчастью. К вашему.

– Может, вы меня с кем-то перепутали?

– Ах, что вы! У вас такие выдающиеся ноги, что перепутать – увольте. Вы там по номеру бегали в голом виде. И с сильного перепоя несли всякий вздор.

И тут Вера вспомнила, почему лицо Дарьи Федоровны показалось ей знакомым. Именно она убирала номер злосчастного испанца, именно она была единственной свидетельницей Верочкиного позора… Таких совпадений просто не бывает!

Кровь бросилась Верочке в лицо. Она застыла за столом, как изваяние, не имея сил ни оправдываться, ни убежать.

– Да, – неожиданно подтвердил Сергей, завалив себе на тарелку тонкий кусок торта, часть которого осталась на общем блюде, откуда он счистил бисквит, соорудив у себя малоаппетитную горку. – Ноги у нас выдающиеся.

Дарья Федоровна поджала губы и уставилась на Веру:

– Надеюсь, ваш профсоюз бдительно относится к состоянию вашего здоровья? И вы проверяетесь у специалистов. Вы меня, милочка, уж простите, но я как-то с опаской отношусь к представительницам древнейшей профессии. Конечно, все работы хороши…

– Мама, а где варенье-то? Надо дать Верочке попробовать наше фирменное варенье из черноплодки!

– Спасибо, все было очень вкусно. Я пойду. – Вера аккуратно встала, стараясь ничего не свалить и не свалиться самой. Романтический вечер «удался».

– Ну, вот, – расстроился Сергей. – Чего ты вдруг подхватилась?

Но получилось не очень искренне. Особенно после маминого монолога, хотя и оборванного галантным кавалером на полуслове, но от этого не менее впечатляющего. Да и Сергей выглядел абсолютно подавленным.

– Ты меня не провожай, – предупредила его попытки расстаться интеллигентно Верочка. – Я сама доеду.

Сергей вел себя, словно не было никакого разговора, никакого разоблачения. А Вера считала это именно разоблачением, как в дешевом боевике, когда все происходит наигранно-случайно, будто притянуто за уши. Но тут не было желающих завязать ее в тугой узелок с горничной из гостиницы, чтобы отобрать у нее Сергея, третьего и последнего, как Вере казалось, любимого мужчину. Это просто жизнь, похожая на горный серпантин, с которого в любой момент можно сорваться в пропасть.

– Ну, как это «не провожай». – Сергей решительно натягивал куртку, благодаря бога, что маман хотя бы не вылезла в прихожую, чтобы закончить разборки. Но чутким ухом он улавливал ее присутствие где-то за стеной: Дарья Федоровна явно напряженно прислушивалась, не желая упустить хоть слово из их разговора. – Чтобы я девушку на ночь глядя одну выпустил – да ни за что!

Вера машинально отметила, что он сказал просто «девушку», а не «любимую девушку». Хотя… какое это теперь имело значение!

Как назло, на улице было пустынно, ни одного такси, ни одного частника, словно все сговорились. Молчать Вера почему-то больше не смогла. То ли из нее рвалась незаслуженная обида на Володю, который не просто грязно подставил ее тогда, но и испортил возможное счастье теперь, то ли срабатывал рефлекс – оправдаться во что бы то ни стало, как бы то ни было, но Вера говорила и говорила, не имея сил замолчать, ругая себя за свою трепливость, понимая, что уже через несколько минут она горько пожалеет обо всем сокровенном, что вот так запросто сейчас выливалось из нее…

Сергей терпеливо молчал, иногда ей даже казалось, что кивал, но у Верочки хватало духа только покоситься на него, посмотреть в глаза сил не было. Уже в такси, выговорившись и оправдавшись, она, словно самосвал без тормозов, спонтанно перекинулась на его маму, которая вообще-то могла бы и промолчать, а вот оскорблять человека, не разобравшись, никто ей права не давал. За маму он тоже заступаться не стал, все так же молчаливо глядя себе под ноги.

Попрощались они скомканно. Вера до последнего надеялась и почти не верила, что он ее поцелует. Поцеловал. Но не в губы, а в щеку, как ребенка.

– Ну, – она смешно хлопнула себя по бокам, словно курица, собирающаяся запрыгнуть на забор. – Прощай?

Это была проверка, крик, вынырнувший из подсознания. Замерев, Вера ждала ответа. Даже не ответа, а реакции.

– Пока. – Сергей начал рыться в карманах, отряхиваться…

Вера все поняла, развернулась и, махнув рукой напоследок, убежала в подъезд.

Семейные ссоры – это капли жизненного опыта, а длительные расставания из-за ссор – это целые тазы того же самого опыта. Главное, чтобы не перелилось через край.

Какое счастье мириться, какой ерундой кажутся все прежние обиды, недовольства, придирки. Филипп чувствовал себя так, словно, основательно замерзнув, коченеющими пальцами открыл двери в уютную теплую комнату и припал к камину.

Только в разлуке познается истинная сила и цена чувств. И если раньше все это было лишь словами из книг, то теперь Алина постигла их истинный смысл. Она была абсолютно и бесповоротно счастлива. Жизнь стала совершенно другой, иной, и мысли повернули куда-то в другое русло. На смену уверенности в себе пришел страх потерять любимого, хотелось надежности и спокойствия, без встрясок, перемен. Они оба повзрослели, как-то сразу, резко. В отношениях появилась бережность друг к другу, забота. Так ведут себя супруги, прожившие вместе не один год и через многое прошедшие. Оба были совершенно счастливы. Чего нельзя было сказать об Илье Федоровиче.

Фотография Ярославы, хоть и страшноватая, хоть и с раззявленным ртом, но никак не давала ему покоя.

– Вот заноза! – злился он. Про Ярославу выяснили уже всё, что только можно было выяснить, но от этого не легчало.

– Что мне теперь, вечер встреч и воспоминаний устраивать? – Илья Федорович уставился на Кочеткова. Тот пожал плечами для поддержания иллюзии беседы. Он очень тонко чувствовал, когда босс ждет от него совета, а когда надо промолчать. В данном случае советов никто не жаждал.

Встречи со старыми знакомыми Брыкин не любил. Когда последний раз он сдуру потащился на встречу бывших одноклассников, решив элементарно попижонить, вспомнить былые обиды и погордиться нынешним положением, все оказалось совсем не так, как планировалось. Осадок остался мерзейший, и повторять эксперимент желания не было. Мало того, что его успехам никто не порадовался, чего, впрочем, он не особо и ожидал, так еще выяснилось, что им совершенно возмутительным образом собирались воспользоваться: кто сразу почел за лучшее попросить денег в долг, кто начал приставать с бизнес-проектами, а кто начал просить устроить на работу. С трудом отделавшись от друзей детства, набросившихся на него, словно голодные пираньи, Илья Федорович зарекся поднимать былые связи. Если только это не требовалось для бизнеса.