Верить в себя - Стил Даниэла

— Поезжайте, несколько часов отдыха никому не повредят, — добавила она. — Наоборот, вам это будет только полезно.

Это было очень великодушное предложение, и все они чувствовали себя немного виноватыми оттого, что оставляли Стиви в больнице одну. Что, если именно в это время Кэрол станет хуже или она, напротив, придет в себя? Впрочем, вероятность как первого, так и второго была невелика, поэтому слишком волноваться по этому поводу им действительно не стоило.

Пока Джейсон и молодежь одевались и собирали вещи, Стиви успела позвонить в «Ритц», зарезервировать время в спортзале и вызвать массажиста. Хлое она строго-настрого наказала заехать по дороге в Фобур Сен-Оноре, где было много обувных магазинов и магазинов мужской одежды. Двадцать минут спустя Стиви буквально вытолкала всех троих из больницы и, не слушая их сбивчивых благодарственных слов, усадила в такси. Когда машина отъехала, она вернулась в палату и снова села на стул около Кэрол. Кроме нее, там находилась только дежурная сиделка; по-английски она почти не говорила, но за последние несколько часов они успели проникнуться друг к другу самой искренней симпатией. Стиви жалела только, что не может расспросить сиделку обо всех этих разноцветных лампочках, трубках, датчиках и экранах, по которым бежали зубчатые кривые. Почему-то ей казалось, что если она узнает все это, то будет чувствовать себя намного спокойнее. — О'кей, мисс кинозвезда, — обратилась Стиви к неподвижной Кэрол. — Это опять я. Не надейся, я от тебя не отстану, пока ты не возьмешь себя в руки и не очнешься. Мы все на тебя очень сердиты — пора уже просыпаться, а ты все валяешься. Да и врачи говорят, что ты уже давно должна быть на ногах. Ну-ка давай, просыпайся!.. Тебе необходимо сделать маникюр и привести в порядок голову — похоже, ты не мыла ее с тех пор, как тебя занесло в этот чертов тоннель. И конечно, тебе нужно написать книгу, помнишь? Здесь у тебя ничего не выйдет — в твоей палате даже стола нет, не говоря уже о компьютерах, но я обещаю: как только ты очнешься, мы перевезем тебя в «Ритц». Там ты найдешь все, что нужно для работы. Кроме того, на носу День благодарения, а ты лежишь тут, как капуста на грядке… Нет, Кэрол, ты просто обязана как можно скорее прийти в себя! — проговорила Стиви с ноткой отчаяния в голосе. — Ты же обещала встретить праздник с детьми, а что получается? Это просто нечестно! И несправедливо по отношению к Энтони и Хлое. Ну же, Кэрол, вспомни — ты ведь никогда не сдавалась. Тебе бывало и тяжелее, чем сейчас, но ты все равно побеждала!

Примерно то же самое она говорила своей хозяйке в мрачные дни, наставшие после смерти Шона. Тогда Кэрол смогла справиться с горем, потому что знала, что Шон хотел бы от нее именно этого. Но в этот раз Стиви почла за благо не упоминать покойного мужа Кэрол, воззвав вместо этого к ее материнским чувствам.

— Лично меня уже тошнит от того, что ты здесь валяешься и ничего не делаешь, — продолжила Стиви. — Думаю, тебя тоже. Это ведь, наверное, ужасно скучно, да и сказка о Спящей красавице производит впечатление только на малышей.

Но Кэрол продолжала лежать неподвижно, глаза ее были закрытыми, Стиви невольно задалась вопросом, действительно ли люди, находящиеся в коме, слышат, как их родные и близкие разговаривают с ними и зовут обратно в мир живых. Впрочем, она не перестала бы разговаривать с Кэрол, даже если бы это утверждение было ложью на девяносто девять процентов. Пока существует хотя бы призрачный шанс, что Кэрол ее слышит, она не станет от него отказываться. И, усевшись на стуле поудобнее, Стиви продолжила рассказывать Кэрол о самых обычных вещах — о последних новостях и событиях в мире кино, не пренебрегая даже сплетнями, которые публиковали окологолливудские таблоиды. Сиделка молча занималась своей работой, но раз или два Стиви поймала ее взгляд, исполненный сочувствия и жалости. Насколько она могла судить, младший медицинский персонал не надеялся, что Кэрол когда-нибудь придет в себя. Врачи, похоже, склонялись к тому же, хотя никто из них не признал бы этого открыто. И Стиви понимала, в чем дело. С момента взрыва в тоннеле прошло слишком много времени; если бы у Кэрол были шансы, она давно бы очнулась, но она, увы, по-прежнему лежала без сознания. Это могло означать только одно: ее мозг пострадал гораздо серьезнее, чем считали врачи, и с каждым прошедшим часом надежда на благополучный исход таяла. Но Стиви знала, что она останется с Кэрол до конца, каким бы он ни был.

Было уже начало седьмого, когда, просидев в палате почти восемь часов, Стиви решила вернуться в отель, чтобы поесть, привести в порядок одежду и проведать остальных. Джейсон и дети уехали уже несколько часов назад, и она надеялась, что они успели немного развеяться.

— О'кей, я пошла, — сказала она Кэрол, как всегда говорила в Лос-Анджелесе, когда заканчивала работу. — Смотри, чтобы завтра ты была уже на ногах. Хватит бездельничать! Сегодня я дала тебе отдохнуть, но завтра у тебя этот номер не пройдет. Хорошенького понемножку, мисс Барбер. У тебя было достаточно времени для отдыха, завтра мы с тобой принимаемся за работу. Утром ты откроешь глаза, оглядишься, позавтракаешь и продиктуешь мне пару писем. Кроме того, тебе необходимо сделать не один десяток телефонных звонков. Майкл Аппельзон, к примеру, звонит тебе чуть не каждый день, и я уже устала придумывать причины, по которым ты не можешь подойти к телефону. По-моему, у него есть для тебя отличный сценарий, но об этом ты уж поговори с ним сама… — Стиви знала, что со стороны она выглядит окончательно свихнувшейся, но ей на это было наплевать. Кроме того, она почти не преувеличивала: Майкл Аппельзон, старый друг и импресарио Кэрол, действительно звонил Стиви по нескольку раз в день с тех самых пор, как все газеты опубликовали сенсационные новости о случившемся с Кэрол несчастье. Много раз Стиви пыталась успокоить его, убедить, что не все так страшно, как расписывают бульварные листки, но Майкл был безутешен. И дело было даже не в том, что он мог потерять свою самую лучшую актрису. Аппельзон знал Кэрол чуть не с самого детства, точнее — с восемнадцати лет, когда она работала продавщицей в новоорлеанской аптеке. Аппельзон купил у Кэрол тюбик зубной пасты и навсегда изменил ее жизнь. В этом году ему исполнилось семьдесят, но он все еще был крепок и полон творческих планов, в которых отводил своей звезде особое место. Впрочем, Кэрол всегда была для него не просто ценным приобретением: Аппельзон, у которого не было своих детей, относился к ней как к дочери. Сейчас он рвался в Париж, но Джейсон лично связался с ним по телефону и попросил подождать хотя бы несколько дней. Им и так приходилось нелегко, и он не хотел, чтобы к их группе — пусть и с самыми благими намерениями — присоединился кто-то еще. Стиви, кстати, вполне разделяла его чувства и была благодарна ему за то, что он не возражал против ее присутствия. От нее, впрочем, пользы было гораздо больше, чем от мистера Аппельзона, — это она тоже понимала. Без нее Джейсон с детьми и вовсе бы пропали. Как, впрочем, и сама Кэрол. У нее, разумеется, были в Голливуде друзья, однако больше всего времени она проводила именно со Стиви, а то, через что они вместе прошли за эти пятнадцать лет, сблизило их еще больше. — В общем, ты поняла? — снова обратилась Стиви к подруге, словно та могла ее слышать. — Сегодня ты снова проспала целый день, а это уже самое настоящее расточительство. Я не допущу, чтобы ты валялась тут в праздности, притворяясь кинозвездой. Конечно, ты — звезда, но не такая, как остальные. Ты привыкла работать, и я от тебя не отстану, пока ты не проснешься и не возьмешься за свою книгу. Я не собираюсь за тебя вкалывать — придется вам, мисс Барбер, самой написать этот ваш роман или что вы там задумали. Подъем, Кэрол, каникулы кончились, пора браться за дело. Кстати, если вас интересует мое мнение, то каникулы вы провели препаршиво!