Дневники принцессы - Кэбот Мэг

Хелен Термополис. Кроме того, что Хелен Термополис моя мать, она еще очень талантливая художница. Недавно в журнале «Искусство в Америке» ее назвали одним из крупнейших художников нового тысячелетия. Ее картина «Женщина, ждущая чек в "Гранд-Юнион"» получила Большую национальную премию и была продана за 140 000 долларов. Но мама получила только часть этих денег, потому что 15 процентов забрала себе галерея, а половина того, что осталось, пошла на уплату налогов, что несправедливо, если хотите знать мое мнение. Но хотя мама такая знаменитая художница, у нее все равно находится время и для меня. А еще я ее очень уважаю за принципиальность. Она говорит, что никогда не станет навязывать свои взгляды другим людям и будет благодарна, если они ответят ей тем же.

Представляете, и это бабушка порвала! Честное слово, такое эссе могло бы покорить всю страну.

11 октября, суббота, 9.30 утра

Я была права: Лилли действительно подумала, что я потому отказалась принять участие в сегодняшней съемке, что против ее бойкота «Хоз Дели». Я ей твержу, что это не так, что мне просто нужно провести день с бабушкой. Представляете, она мне не поверила! В кои-то веки я наконец сказала правду, и Лилли мне не поверила!

Лилли говорит, что, если бы я действительно не хотела проводить эту субботу с бабушкой, я бы могла отказаться, но из-за того, что я так завишу от чужого, мнения, я не могу никому сказать «нет». Но это уж вообще глупость, ведь ей-то я как раз сказала «нет». Когда я указала на это Лилли, она только еще сильнее разозлилась. Бабушке я отказать не могу, ведь ей уже шестьдесят пять лет, она скоро умрет, если на свете существует хоть какая-то справедливость.

Кроме того, сказала я Лилли, ты не знаешь мою бабушку, ей нельзя говорить «нет». Тогда Лилли говорит:

– Нет, Миа, я не знакома с твоей бабушкой, и тебе не кажется, что это довольно странно, учитывая, что ты знаешь всех моих бабушек и дедушек? – Московитцы каждый год приглашают меня на еврейскую Пасху. – А я никого из твоих ни разу не видела.

Ну, на это есть свои причины. Мамины родители – самые настоящие фермеры, они живут в штате Индиана в местечке под названием Версаль, только они говорят Версэйл. Мамины родители боятся приехать в Нью-Йорк, потому что здесь, как они выражаются, слишком много «инистранцев», так они называют иностранцев, а все, что не на сто процентов американское, их жутко пугает. Это одна из причин, почему мама в восемнадцать лет уехала из дома и с тех пор была у родителей только два раза. Я однажды ездила с ней, и вот что я вам скажу: Версаль – малюсенький городишко. Он такой маленький, что на двери банка висит такое объявление: «Если банк закрыт, пожалуйста, подсуньте деньги под дверь». Честное слово, я сама видела. Я даже сфотографировала эту табличку и привезла фотографию домой, потому что иначе мне бы никто не поверил. Фотография висит у меня на холодильнике.

Короче говоря, бабушка и дедушка Термополисы редко выезжают за пределы Индианы.

Почему я раньше не познакомила Лилли с бабушкой Ренальдо? Да потому, что бабушка Ренальдо терпеть не может детей. А теперь я не могу их познакомить, потому что тогда Лилли узнает, что я – принцесса Дженовии, и тогда всё, туши свет. Пожалуй, она еще захочет взять у меня интервью для своей передачи. Представляю: мое имя и физиономия появляются на экране «Манхэттен паблик акссесс». Этого мне только не хватало!

Значит, я говорю все это Лилли – конечно, не то, что я принцесса, а что мне нужно побыть с бабушкой, – и слышу, как она пыхтит в телефон. Такое с ней бывает, только когда она очень разозлится. Наконец она говорит:

– Ладно, тогда приходи вечером, поможешь мне монтировать передачу.

И, не дожидаясь моего ответа, она бросает трубку.

Вот!

Хорошо хоть Майкл не рассказал ей про помаду и колготки, а то бы она так разозлилась, что представить страшно. Лилли ни за что бы не поверила, что я всего лишь шла на встречу с бабушкой. Ни за что!

Все это происходило примерно в половине десятого, когда я собиралась к бабушке. Она сказала, что на этот раз мне можно не краситься и не надевать колготки, а я могу прийти в чем хочу. Я надела комбинезон. Я знаю, что бабушка комбинезоны терпеть не может, но ведь она сама сказала «в чем хочешь». Хе-хе-хе.

Ну, мне пора. Мы приехали, Ларс только что затормозил перед «Плазой».

11 октября, суббота

Я больше никогда не смогу пойти в школу. Я вообще никуда никогда не смогу выйти. Мне теперь придется всю жизнь просидеть в этой мансарде.