Дневники принцессы - Кэбот Мэг

– мешки для мусора

– бумажные носовые платки

– кондиционер

– консервы тунца

– туалетную бумагу!!!

Все еще вторник, урок алгебры

О господи! Даже не верится. Но раз Шамика говорит, значит, это, наверное, правда. У Лилли есть кавалер на танцы по случаю праздника многообразия культур, которые будут в этот уик-энд.

У Лилли есть парень! Даже у Лилли! А я-то думала, ее боятся все мальчики в нашей школе.

Но оказывается, есть один, который ее не боится. Борис Пелковски.

А-а-а-а-а-х-х-х-х-х!

Еще вторник, урок английского

Ни один мальчик никогда не приглашал меня на свидание. Никогда! В эту субботу все пойдут на танцы с кавалерами, абсолютно все: и Шамика, и Лилли, и Линг Су, и Тина Хаким Баба. Я одна никуда не пойду. Одна-единственная!!!

Ну почему я родилась под такой несчастливой звездой? Ну почему у меня вечно все, не как у людей? Почему??? Почему???

Я бы что угодно отдала, чтобы стать вместо плоскогрудой принцессы ростом в пять футов девять дюймов нормальной девушкой с грудью и ростом пять футов шесть дюймов. ЧТО УГОДНО!

Сатира – систематическое применение юмора в целях убеждения.

Ирония – противоположность ожиданию.

Пародия – близкая имитация с преувеличением нелепых или неприятных черт.

Еще вторник, урок французского

Сегодня на дополнительных занятиях в промежутке между объяснениями, как переносить, Майкл Московитц похвалил меня за то, как я повела себя в инциденте с Уайнбергер, как он выразился. Майкл говорит, вся школа обсуждает, как я уничтожила Лану перед Джошем.

– Его шкафчик ведь находится рядом с твоим? – спросил Майкл.

Я ответила, что да, рядом.

Он говорит:

– Наверное, это неудобно.

Но я ответила, что на самом деле ничего страшного, потому что Лана в последнее время, кажется, избегает появляться в этом месте, а Джош и раньше никогда со мной не разговаривал, разве что спрашивал иногда: «Можно пройти?»

Я спросила у Майкла, продолжает ли Лилли говорить про меня гадости. Он очень удивился:

– Лилли никогда не говорила про тебя гадости. Она просто не понимает, почему ты тогда на нее так наорала.

– Майкл, – сказала я, – Лилли вечно меня подавляет! Мне это надоело, я больше так не могу! У меня и так проблем выше головы, не хватало еще бороться с друзьями, которые меня не поддерживают, а совсем наоборот.

Майкл рассмеялся:

– Какие у тебя могут быть проблемы?

Можно подумать, я маленький ребенок или еще что-нибудь в этом роде и у меня не может быть проблем!

Ну так я ему разъяснила, что к чему. Конечно, я не могла пожаловаться Майклу, что я принцесса Дженовии, но зато я ему напомнила, что у меня двойка по алгебре, что меня наказала директриса и мне придется целую неделю оставаться после уроков и, наконец, что недавно я проснулась и обнаружила у себя в кухне мистера Джанини в одних трусах, завтракающего с моей мамой.

Тогда Майкл признал, что, пожалуй, некоторые проблемы у меня действительно есть.

Все время, пока мы с Майклом разговаривали, я замечала, что Лилли то и дело поглядывает на нас из-за доски объявлений, на которой она толстым черным маркером писала лозунги кампании «Хо-гейт». Наверное, Лилли считает, что раз я поссорилась с ней, то мне нельзя дружить и с ее братом.

А может, она просто злится из-за того, что не вся наша школа дружно поддержала ее бойкот «Хоз Дели». Может, сначала его и поддерживали, но потом народ стал разбредаться.

Во-первых, все ребята из Азии стали покупать еду только у Хо. А почему нет? Благодаря кампании, развернутой Лилли, они теперь знают, что могут получить скидку в пять центов почти на любую покупку.

Другая проблема заключается в том, что поблизости нет больше ни одного гастронома. Это вызвало большой разброд в рядах протестующих. Некурящие согласны продолжать бойкот, но курящие считают, что достаточно было бы написать Хо грозное письмо и на этом покончить. А поскольку в нашей школе курят в основном самые популярные ребята, они вообще наплевали на этот бойкот. Они как ходили в Хо за «Кэмел Лайтс», так и продолжают ходить. А если ты не можешь привлечь на свою сторону самых популярных ребят, то можешь считать свое дело проигранным. Ни у одного дела нет шансов на успех без поддержки знаменитостей. Я хочу сказать, кто бы вспоминал о голодающих детях, если бы актриса Салли Стратерс не развернула свою кампанию?

Ну да ладно. Потом Майкл задал мне очень странный вопрос: