Дневники принцессы - Кэбот Мэг

Пока я еще не уснула, мне было слышно, как папа с мамой долго-долго разговаривали на кухне. Папа ворчал басом, как будто где-то далеко гремел гром, а еще его голос немного напомнил мне голос капитана Пикарда из фильма «Стар Трек: следующее поколение». У папы вообще много общего с капитаном Пикардом. Он тоже белый, лысый и должен править небольшим государством. Вот только капитан Пикард к концу каждой серии благополучно решает все проблемы, и все кончается хорошо. А я очень сомневаюсь, что папа решит все мои проблемы и все кончится хорошо.

3 октября, пятница, домашняя комната^[8]

Сегодня утром, когда я проснулась, за окном ворковали голуби. Они живут на пожарной лестнице возле моего окошка. На подоконнике сидел Толстый Луи и наблюдал за ними, вернее, сидела та его часть, которая умещается на подоконнике. Светило солнце, и я даже встала вовремя, а не засыпала и просыпалась снова сто раз, как бывает. Я приняла душ, нашла на дне шкафа не слишком помятую блузку и даже сумела расчесать волосы так, что они стали выглядеть более или менее приемлемо. Настроение у меня было отличное. Сегодня пятница. Пятница! Мой самый любимый день, не считая субботы и воскресенья. Пятница означает, что впереди два замечательных дня, когда можно будет расслабиться, – два дня без единого урока алгебры!

Потом я спустилась в кухню. Из окна в потолке лился розовый свет, мама стояла прямо под ним в своем лучшем розовом кимоно и готовила французские тосты с яичным порошком вместо натуральных яиц. Я больше не отказываюсь от молока и яиц, потому что узнала, что яйца не оплодотворены и из них все равно никогда бы не вылупились маленькие цыплятки. Я уже собралась поблагодарить маму за то, что она так внимательна, но тут услышала шорох. Оказывается, за обеденным столом (вообще-то это просто стол, поскольку у нас нет столовой, но неважно) сидит папа и читает «Нью-Йорк таймс». Папа был в костюме. В костюме! Это в семь часов утра!

И тут я все вспомнила, удивительно, как я могла забыть: я – принцесса!

О господи! Мое хорошее настроение сразу улетучилось. Папа меня увидел и сказал:

– Ах, Миа…

Я сразу поняла, что мне сейчас достанется. «Ах, Миа» папа говорит только тогда, когда собирается прочесть мне длиннющую лекцию. Он аккуратно так свернул газету и положил на стол. Папа всегда сворачивает газеты аккуратно, чтобы краешки страниц совпадали. Мама ничего такого не делает, она обычно мнет страницы и бросает их или на диване, или возле туалета. Папу такие вещи ужасно бесят, наверное, именно по этой причине они не поженились.

Мама, как я заметила, поставила на стол наши лучшие тарелки из «Кеймарта»,^[9] те, которые в голубую полоску, и зеленые пластмассовые стаканчики в форме кактусов из «Икеа». Она даже поставила на середину стола букет из ярких искусственных подсолнухов в желтой вазе. Я знаю, что она все это сделала, чтобы поднять мне настроение, к тому же, чтобы все это успеть, она наверняка очень рано встала. Но вместо того, чтобы повеселеть, я еще больше погрустнела. Мне сразу подумалось, что они там во дворце, в Дженовии, наверняка не пьют из зеленых пластмассовых стаканов в форме кактусов.

– Миа, нам нужно поговорить, – сказал папа.

Именно так всегда и начинаются его самые ужасные лекции. Только на этот раз перед тем, как начать, он посмотрел на меня как-то странно.

– Что у тебя с волосами?

– А что?

Я потрогала голову. Мне-то казалось, что сегодня у меня голова в кои-то веки в приличном виде.

– Филипп, с ее волосами все в порядке, – сказала мама. Обычно она старается по возможности избавить меня от папиных нотаций. – Миа, проходи и садись, давай завтракать. Сегодня я даже подогрела к французским тостам сироп, как ты любишь.

Я оценила этот мамин жест, правда оценила, но я не собиралась садиться и разговаривать о моем будущем в Дженовии. Поэтому я сказала:

– Ой, мама, я бы с удовольствием, но мне нужно идти. У меня сегодня контрольная по мировой истории, и мы с Лилли договорились встретиться до начала занятий и вместе просмотреть конспекты…

– Садись.

Боже, когда папа захочет, он действительно может говорить, как настоящий капитан звездолета.

Я села. Мама положила на мою тарелку несколько французских тостов. Я полила их сиропом и откусила кусочек – просто из вежливости. На вкус тосты были как картон.

– Миа, – сказала мама. Она все еще пыталась спасти меня от папиной лекции. – Я понимаю, как ты из-за всего этого расстроена, но в самом деле все не так плохо, как тебе кажется.