Пышка с характером - Ларина Арина

Примерно через час, когда обессилевшая от волнения молодая мать уже буквально лезла на стенку, в палату вошла высокая женщина в халате и шапочке.

– Кто у нас Брусникина?

– Я, – хрипло ответила Маруся, замерев в напряженном ожидании.

– Мальчик, три восемьсот пятьдесят, пятьдесят один сантиметр, здоров. На следующее кормление принесут. Ждите.

С этими словами она вышла, а Маруся рухнула на подушку, блаженно улыбаясь перегоревшей лампе дневного света.

Через пять дней счастливая, но сильно ослабевшая Маруся стояла в вестибюле роддома. Мама тихо ворковала, периодически откидывая кружевной уголок и сердито выговаривая мужу, чтоб не дышал на ребенка «своим вчерашним». Судя по помятому папиному лицу, празднование рождения внука приобрело затяжной характер. Поймав расстроенный взгляд дочери, Игорь Борисович виновато пояснил:

– Так на работе, да дома, да с зятем…

Да. С зятем. Новоиспеченный папаша стоял, растерянно улыбаясь. Неприятно поразило отсутствие букета и то, что он даже не попытался посмотреть на личико сына. Похоже, ему эти несколько дней тоже дались нелегко. Мешки под глазами, щетина и стойкий запах перегара, явственно ощутимый даже на расстоянии. Маруся вспомнила, как готовилась умирать, пока пьяный муж спал в соседней комнате, и ощутила неприязнь к похмельному Виктору. Сверток в ее руках тихо закряхтел.

– Дай сюда, тяжело же, – опомнилась мама. – Ребенка должен нести отец.

– Уронит еще, – тихо произнесла Маруся, намертво вцепившись в одеяльце.

С ней творилось что-то странное. Хотелось остаться одной, с малышом, чтобы никто не смотрел на него и не трогал. Мама почувствовала ее состояние и легко сдалась:

– Только я тебя поддержу на всякий случай. Скользко очень. На улице-то зима настоящая.

От морозного воздуха у нее закружилась голова. В висках стучало, перед глазами плавали темные расплывчатые пятна. Маруся шла, едва переставляя ноги от слабости, и боялась одного – уронить Максимку.

Имя она придумала сама. Не было у нее возможности посидеть с мужем, мечтательно перебирая имена и весело споря на тему, Машенька или Ванечка толкается внутри. Вообще, у нее много чего не было. И уже не будет. В одну ночь она стала взрослой: когда ползла по темной комнате, воя от боли и ужаса, смотрела сквозь слезы на круглые лампы родильного отделения, увидела сына…

Маленькую комнату отдали малышу. Родители все купили. Маруся почему-то была уверена, что именно родители, а не Виктор, который, скорее всего, был не в состоянии. Но спрашивать не стала.

Едва они переступили порог, Виктор, быстро глянув на тещу, сказал:

– Пойду на стол накрою.

Валентина Макаровна промолчала, презрительно отвернувшись. Зять с утра получил от нее по полной программе. Предупрежденный, что если выпьет до роддома хоть грамм, то пусть пеняет на себя, он все это время маялся похмельем. Поэтому когда все двинулись в комнату, он влетел в кухню и жадно глотнул водку прямо из горлышка. Захрустев огурцом, счастливый отец пошел изображать радость. Никаких чувств к ребенку он не испытывал. Смутные воспоминания о бессонных ночах, вечных болячках и проблемах, обкаканные тряпки, пеленки, развешанные по всей квартире, не вызывали энтузиазма при виде очередного «свертка» в его жизни. Сын – это хорошо. Но позднее, когда с ним можно будет поговорить, сходить на футбол, поехать на рыбалку, в конце концов… А сейчас это сплошная головная боль. Навесив на лицо сладкую улыбку, Виктор нагнулся к кроватке под настороженным взглядом жены и оторопел, увидев страшненькое сморщенное личико.

«У Верки ребенок был посимпатичнее», – подумал он, забыв, что первая жена пролежала в роддоме две недели, поэтому и дочь он увидел уже значительно похорошевшую.

– А… мм… какой красавец! – дрогнувшим голосом оповестил родственников Виктор, торопливо отойдя в сторону.

Валентина Макаровна, к общему удовольствию супругов, единолично решила, что Виктор будет жить в большой комнате, а Маруся с малышом в маленькой спальне. Виктор обрадовался, что ему не грозят ночные бдения, но тем не менее фальшиво расстроился и покудахтал для порядка:

– А как же, почему отдельно? Я же не смогу ей помочь, если что!

– Если что, оторвешь свою задницу от постели и придешь! Не на Колыму тебя сослали! – тихо рявкнула теща.

– Ну да, ну да, – подобострастно закивал зять, сразу сникнув.

Маруся, поняв, что ей не придется спать с вечно поддатым супругом и охранять от него малыша, тоже приободрилась.

К вечеру родители ушли. Новый человек начал осваиваться и уже требовательно скрипел, требуя маму.

Ласково шепча, Маруся осторожно взяла Максимку на руки и села кормить. Наотмечавшийся Виктор шлялся по квартире в прекрасном расположении духа. Заглянув в спальню, он наткнулся взглядом на полураздетую жену.

– Мариш, какая ты стала, – промычал муж, гипнотизируя взглядом набухшую молоком грудь. – Порнозвезды отдыхают! Иди сюда! – Он прошагал к кровати, стараясь не сбиться с траектории, и стал пристраиваться рядом. – Иди сюда, – повторил он, завалившись куда-то за спину жены.

– Иди отсюда, – вяло парировала она, стараясь не шевелиться, чтобы не сбить Максимку с выбранного темпа.

– Мариш, – интимно прошептал откуда-то сзади Виктор и икнул.

– Отвяжись! Не видишь, я ребенка кормлю?

– Да брось его куда-нибудь пока…

– Ща я тебя брошу! И не куда-нибудь, а на лестницу! Будешь дверь снаружи охранять, хоть что-то полезное сделаешь!

– Ты как с мужем разговариваешь? Совсем страх потеряла?

Максимка чмокнул последний раз и засопел. Маруся аккуратно переложила его в кроватку, накрыла одеяльцем и повернулась к мужу.

– Только тихо, – предупредила она. – Вякнешь, сломаю что-нибудь!

Виктор возбужденно хохотнул и заерзал на постели:

– Само собой, ребенок же спит!

– Угу, – подтвердила Маруся, после чего сгребла размякшего супруга в охапку и поволокла к двери.

Сил своих она не рассчитала, поэтому, как только ноги мужа соскользнули на пол, руки ее разжались, и Виктор шлепнулся на ковер, как кусок сырого теста. Проворно вскочив на четвереньки, он рванул к выходу, словно гигантский таракан. Из коридора донесся его злобный вопль:

– Дура фригидная! Нужна ты мне!

– Ну что ты обиделся, Витюш? – В дверях показалась взлохмаченная Марусина голова. – Мне ж пока нельзя. Не дуйся! Тебя что, женщины на руках никогда не носили?

Виктор выпятил грудь и оскорбленно сообщил:

– На руках носили, а вот на пол не кидали!

– Все впереди, – хмыкнула Маруся и захлопнула дверь.

Первые месяцы с малышом оказались кошмаром. Нескончаемым и мучительным. К хронической усталости и нервозности прибавился еще и постоянный страх за ребенка. Виктор сыном почти не интересовался. С одной стороны, Марусе было обидно, что он не восторгается мелкими достижениями сына, не любуется им, как она, не играет и не подходит к ребенку, когда тот плачет, а с другой – это радовало: она ревновала малыша даже к соседям по лестничной площадке, которым Максимка иногда улыбался во весь свой беззубый рот. Кроме того, Виктор, шлявшийся неизвестно где, казался ей источником всевозможных микробов и заболеваний, начиная с банального ОРЗ и заканчивая какой-нибудь венерической дрянью, которую он однажды мог принести от очередной своей подружки. В том, что у мужа кто-то есть, Маруся не сомневалась. На выполнение супружеского долга Виктор больше не посягал, спал отдельно и несколько дней проходил с подозрительным синяком на шее. Фактически их брак рухнул в первый день после выписки, когда Маруся шмякнула похотливого супруга об пол. А любовь умерла еще раньше, в ночь рождения сына.