Змей-искуситель - Смит Дебора

Судья внимательно посмотрел на меня, на старика, на Кении.

— Звучит убедительно, — сказал он и усмехнулся. — Могу констатировать, что это произошло с наиболее достойным такого поворота событий представителем прессы. А теперь тихо! Кто-нибудь проверьте у него пульс.

Эдвина прижала пальцы к шее Кении.

— Он жив.

— Очень жаль, — заявил старик.

Когда Кении пришел в себя, он неуверенно оглядел неприветливого судью, ухмыляющихся приставов, уп-рямого старика-негра, Эдвину и меня, поднял с пола свой зуб и больше не раскрывал рта. Но вскоре он нашел нас с Эдвиной в коридоре и сказал:

— Дайте мне время, и я достану и тебя, и Ала, и ва-шего ублюдка племянника!

Эдвина подняла бровь:

— Вы мне напоминаете колдунью из «Волшебника Изумрудного города». «Я доберусь до тебя, Элли, и до твоей собачонки тоже!» Я не понимаю, о чем вы говори-те, мистер Кении, но в следующий раз вам придется вставлять не один зуб. — С этими словами она схватила меня за рукав и потащила прочь, словно маленький бе-локурый трактор.

— Полагаю, настало время направить твою энергию в другое русло, — объявил Ал за ужином. — Эдвина сама может позаботиться о себе, а тебе пора заняться чем-то более конструктивным, чем избиение репортеров. В мире слишком много таких, как Хейвуд Кении, чтобы посвя-щать свое время исправлению их прикуса. — Произно-ся эту маленькую речь, Ал обнимал меня за плечи. — Пора тебя, приятель, запереть. В школе, — добавил он.

Я не мог этого вынести. Я никогда не ходил в школу больше пары месяцев кряду. А когда мы с матерью пере-ехали в Мексику, вообще не учился.

— К черту это дерьмо! — пробормотал я себе под нос после первой недели в школе. Я сел в автобус, идущий на южную окраину города, и, прибавив себе несколько лет, получил работу на мясокомбинате. Я обдирал туши. Когда Ал узнал об этом, он страшно рассердился.

— Ты солгал мне. Никогда больше не обманывай меня. Прости, приятель, но ты должен учиться.

— Мне незачем сидеть в классе и слушать учителей, которые нигде не были и ничего не видели, кроме соб-ственного дерьма. Ты не можешь превратить меня в обезьяну в клетке!

— Прежде чем высокомерие окончательно ослепит вас, мистер Обезьяна, сдайте несколько тестов, чтобы мы знали, сможете ли вы посчитать ваши собственные ба-наны.

Я сдал их чертовы тесты. Они не знали, что моя мать, когда была трезвая, всегда просила своих умных и обра-зованных друзей давать мне уроки. И потом, мне нрави-лось читать. У меня были хорошие наставницы, о чем я не собирался рассказывать Алу и Эдвине. Одна мамина подруга, профессор математики из университета Дель Соль, преподавала мне алгебру и тригонометрию, а потом переспала со мной. Мне было тринадцать, когда она сделала из меня мужчину. Клянусь богом, я знаю, как решать уравнения в постели! Некоторые уроки за-быть невозможно.

Итак, я сдал тесты, и все были крайне удивлены. Я был готов к обучению в колледже, особенно по мате-матике.

— У нашей обезьянки оказались неплохие мозги, — сказала Эдвина Алу, щекоча меня под рубашкой, слов-но проверяя, не растет ли на мне шерсть. — Так кем ты хочешь стать, мальчик-мартышка? — обратилась она ко мне.

— Понятия не имею.

— Ты и не будешь знать этого, разделывая коровьи туши.

— Я не похож на вас с Алом. Я не знаю, как можно спасти мир, работая у окружного прокурора.

— Ты даже не знаешь, как спасти коров!

Это было правдой, и тем не менее я получил аттестат об окончании школы, не отсидев ни одного часа в клас-се. Но я и слушать не желал о курсах подготовки в кол-ледж. Я работал на мясокомбинате, ни с кем не откро-венничал, копил деньги и в конце концов настоял на том, чтобы платить Алу и Эдвине ренту. Все это раздра-жало их невероятно, но все-таки я медленно зарабаты-вал их уважение — так же, как они зарабатывали мое. Я жил своей жизнью между их высокообразованными друзьями с изысканными интересами — и мрачным, за-литым кровью миром мясокомбината, где даже самые крутые из парней оставили меня в покое после того, как я выбил им пару зубов.

«Он неисправим, у него тяга к насилию и одиноче-ству, — говорили все Алу. — Твоя благотворительность обернется против тебя».

«Почему ты до сих пор держишь черепа койотов в ящике комода?» — нервно интересовались элегантные сестры Эдвины. Эдвина показала им мои трофеи без моего разрешения. В то время это показалось мне се-рьезным преступлением и надолго подорвало доверие к ней и Алу.