Начнем всё сначала - Герцик Татьяна

В кафе было уже пусто, только официантка, сонно позевывая, убирала со стола. Увидев посетителя, холодно предупредила:

– Мы уже закрываемся!

Павел жалобно попросил:

– Да мне хоть кусок хлеба! У меня дома только мыши! Да и те скоро от голода сдохнут!

Женщина внимательнее посмотрела на просителя.

– А, вы наш новый учитель математики! Посидите, я сейчас! – и через десять минут вынесла ему из кухни свежеподжаренную яичницу, салат из огурцов и помидор со сметаной и стакан густого молока.

Едва он принялся за еду, как из кухни появились трое женщин. Усевшись вокруг, они подперли щеки кулаками и принялись разглядывать его, как заморское чудище. Если бы Павел не хотел есть так, что готов был слопать собственные ботинки, он бы встал и ушел. Но теперь голод не позволил ему проявить характер. Едва он взял в руки стакан, как женщины наперебой принялись задавать ему вопросы. И откуда он, и надолго ли к ним, женат, если дети, кто у него родители и вообще всю подноготную.

От сытной вкусной пищи он осоловел, поэтому отвечал довольно миролюбиво, но, когда они начали прикидывать, кто из деревенских девчонок ему подойдет, решительно встал, давая им почувствовать всю неуместность их высказываний, и спросил, сколько он должен за еду.

Женщины хором заявили, что ничего, и им очень приятно, что он забежал к ним на огонек. Остро почувствовав разницу между городом и этим патриархальным селением, Павел поблагодарил разговорчивых хозяек и пошел домой. Уже привычно закрыв все мыслимые запоры, он, посмеиваясь, улегся спать, чувствуя себя дичью, спасающейся от погони.

Уснул, и опять ему всю ночь снилась укоряющая его Жанна, периодически превращающаяся в Ольгу, и тогда он улепетывал от нее по каким-то нескончаемым лабиринтам.

Утром, испытывая характер, облился ледяной колодезной водой, надел старые джинсы с черной футболкой, и отправился в школу, предвкушая встречу с Жанной.

Она и впрямь была уже там, но, как он и предвидел, не одна. Завидевшая его первой Ольга широко улыбнулась и поспешила навстречу.

– А мы вас уже заждались! Всё думали, придете вы или нет! – при этом она широко улыбалась, показывая крупные, как у лошади, зубы.

Павел поежился. Он вовсе не желал попадать в зубы этой лошадке. Поэтому хмуро сообщил, желая обезопасить себя от ее липких комплиментов:

– Я еще не ел и зверски есть хочу. Где у вас в это время можно позавтракать?

Ольга пригорюнилась, чувствуя, что упустила такой чудный шанс:

– Ой, у меня ничего нет. Я и не готовлю ничего, чтоб не пополнеть. А кафе откроется только в двенадцать.

Жанна с тяжким вздохом предложила:

– Можете идти к нам. Мама вас с удовольствием покормит. Кстати, и отец о чем-то хотел с вами поговорить.

Ее иезуитское «вы» вновь изрядно вышибло Павла из колеи, но делать было нечего, и он послушно пошагал к дому директора.

Елизавета Александровна и в самом деле была рада гостю. Предупредив, что деликатесов у них нет, но зато всё свое, без суррогатов, накормила его салатом, свежей выпечкой и домашним творогом. Всё буквально таяло во рту, и Павел не мог понять, то ли он так проголодался, то ли местная еда и на самом деле обладает волшебным вкусом.

После завтрака его позвал к себе Дмитрий Сергеевич. Серьезно посмотрев ему в глаза, строго предупредил:

– Не думай, дорогой мой, что я не понял, зачем ты здесь. В общем, так, школу я, конечно, без преподавателя оставить не могу. Но предупреждаю, если замечу, что ты свои жадные ручонки к Жанне тянешь, вышвырну тут же, без всякого сомнения. Всё понял?

От неожиданности Павел только кивнул, не найдя подходящих слов. Внимательно посмотрев на деморализованного парня, Дмитрий Сергеевич кивнул, отпуская.

По-плебейски почесывая в затылке, Павел поплелся обратно в школу. Итак, задача всё усложняется и усложняется. Теперь против него настроен и отец любимой. Он знал, что будет непросто, но не настолько же!

Но, едва завидев милое лицо Жанны, взбодрился. Что ж, он, как и прежде, считает, что овчинка стоит выделки. Пусть это будет долго и хлопотно, но уж награда заставит его забыть все перенесенные мучения.

К его удовольствию, школу ремонтировало уже несколько человек, и среди них даже двое мужчин – историк Матвей Константинович, немолодой мужчина с совершенно лысой головой, и маленький верткий завхоз средних лет, которого все звали Митьком.

Прихохатывая, он пояснил:

– Мы с Дмитрием Сергеевичем полные тезки, поэтому меня и зовут так по-свойски. Ну, в своем кругу, естественно. Для детей я Дмитрий Сергеевич-второй. Забавно, правда?