Пышка с характером - Ларина Арина

Парень с лимонами опасливо оглянулся и убрал ценник со своей коробки. Тетка с воблой сохраняла нейтралитет.

– Мама, – Аркаша не хотел становиться эпицентром скандала, – перестань немедленно. Как ты себя ведешь!

Анна Иосифовна возмущенно выдохнула:

– А ты не груби матери. Да за такие деньги вон розы можно купить… Два букета, – подумав, добавила она и неожиданно спокойно обратилась к девице: – За полцены возьму.

– Да продай ты этим крохоборам, Таньк! Дался тебе этот гербарий! – громко прошептала тетка с рыбой. – Пусть берут и уматывают, всю торговлю только портят.

– Позвольте, – влез Аркадий, обидевшийся на «крохобора», – по какому праву…

Мама резко и сильно ткнула его локтем в бок.

– Так что? Отдадите за полцены?

– Отдам, – процедила цветочница.

– И упакуйте красиво!

– Десять рублей.

– За все?

– За упаковку! Вы в своем уме, женщина?

Торг продлился еще минут пятнадцать. В результате стороны разошлись, страшно недовольные друг другом.

Сжимая в руках добытый цветок, коробку с тортиком и потертый портфель, Аркадий пронесся мимо проходной и через ступеньку поскакал на второй этаж. Увидев предполагаемого зятя в полной боеготовности, Валентина Макаровна удовлетворенно улыбнулась. Все складывалось просто замечательно.

Маруся, предупрежденная о смотринах, приготовила ужин и тряслась в преддверии знакомства. Ее смущала предстоящая процедура, очень смахивавшая на сводничество, однако надо было когда-то начинать. И с кого-то. Этого «кого-то» мама описала как интересного интеллигентного молодого человека, подающего большие надежды.

Отопление уже отключили, и Маруся мерзла в тонком сарафане, выгодно подчеркивавшем все ее прелести. Конец мая оказался зябким и пасмурным, хотя весна в ее организме бушевала, как тайфун «Виктория». Хотелось любить, быть любимой, быть счастливой… А получится ли?

«Должно, должно получиться! – убеждала она себя, вспоминая свой любимый фильм с Ириной Муравьевой. – Я самая обаятельная и привлекательная», – выстукивая зубами замысловатую дробь, повторяла Маруся незатейливую присказку. Ей вдруг пришло в голову, что трясет ее не от холода, а от страха.

«Ну и чего бояться? – уговаривала она свое отражение в овальном зеркале прихожей. – Не понравлюсь ему, и скатертью дорога».

А отражение, демонстрируя почти в полный рост ее безоговорочную красоту и женскую привлекательность, нашептывало: «Есть, есть чего бояться. Может, это твой первый и последний шанс. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Лови синицу, упустишь – всю жизнь одна прокукуешь. Кому ты нужна с ребенком, толстая, глупая, без диплома…»

– Тьфу, – вслух произнесла Маруся. – Нужен кому мой диплом… Не, я красавица! Я самая обаятельная и привлекательная… С ребенком. Как там они, кстати?

Макс остался в ее квартире с Динулей. Подруга с радостью согласилась побыть нянькой.

– Пора тренироваться в использовании детей. Инструкция к «шилопопу» прилагается или действовать по обстоятельствам?

Инструкцию Маруся выдала на четырех листах. Дина обалдело покачала головой, но обещала выполнить все пункты. Интересно, получилось ли? Но звонить сил не было. Маруся успокоила себя тем, что в случае форс-мажора Дина отзвонилась бы сама.

Звук открываемой двери почти физически ударил ее по ногам, коленки подогнулись, и она едва не рухнула на пол.

«Господи, мамочки! – Холод и озноб сменились жаром. Марусю прошиб пот, руки ходили ходуном, щеки горели – Бежать! Куда? В кухню!»

Всю дорогу Аркадий вел с Валентиной Макаровной светскую беседу о природе, погоде и политической обстановке. Начальница ни словом, ни намеком не желала ему помочь. Они разговаривали, как случайно попавшие в один вагон после долгого трудового дня коллеги по работе, которые вот-вот разойдутся в разные стороны. Валентина Макаровна волновалась не меньше Аркадия. Мало ли что, вдруг не получится? Но что именно может не получиться в данной ситуации?

Когда они вышли на улицу, она осторожно спросила:

– А почему ты, Аркаша, о дочке ничего не спрашиваешь?

«Вот оно, – ухнуло сердце. – Сейчас как скажет, что дочка – это предлог. И все. Труба дело. Правда, можно еще убежать, пока в квартиру не заманила… Торт с мамой съедим. А цветы жаль. Так и знал, что не надо было тратиться!»

Виновато поморгав, он ответил:

– Да неудобно как-то. Наверное, будет правильнее у нее самой обо всем спросить.

– А взгляд со стороны тебя не интересует? – лукаво улыбнулась Валентина Макаровна.

– Так вы же – мать. Родители не в состоянии судить о детях объективно.

Она нахмурилась и испытующе посмотрела на него: что за намеки? Но Аркаша наивно махал ресницами и смущался, меняя цвет, как хамелеон, – с фиолетового на белый и обратно.

«Молчит», – ужаснулся жених и совсем скис. Естественно, нечего ей сказать. Он с тоской оглядел мощный торс всесильной начальницы, пытаясь найти хоть какой-то плюс в грядущем разврате. Не получалось…

– Ну, с Богом, – зачем-то произнесла Валентина Макаровна, вставляя в замочную скважину ключ.

– Да уж, – затрясся от ужаса и унижения бесправный Аркаша. Сейчас ему предоставлялся последний шанс удрать, пока она там возится с замком. Но отяжелевшие конечности намертво прилипли к холодному бетону лестничной клетки.

– Прошу, – как Царевна Лебедь махнула рукавом Валентина Макаровна. – Располагайся, чувствуй себя как дома.

Первое, что бросилось в глаза, – огромные мужские тапки, стоптанные почти до дыр, в банальную бордово-серую клеточку.

«У нее еще и муж есть», – мысленно простонал Аркаша. Но дверь за спиной хищно лязгнула замком: Валентина Макаровна отрезала ему путь к отступлению. Все.

Ополоумевшая от ужаса Маруся застыла, привалившись к косяку. Надо было срочно принять позу, демонстрирующую полнейшее безразличие к сватовству. Ха, подумаешь, да у нас это обычное дело. Женихи табунами ходят. Выбираем достойнейшего. Ее опять затрясло. Она доковыляла до стула и плюхнулась на него, картинно отставив ногу. Сарафан слегка задрался, оголив колено. Подперев голову, она застыла в позе Аленушки, ожидающей братца. Сейчас он, цокая козлиными копытцами, прибежит к ней и ласково боднет рожками.

«Да что ж это за чушь в голову лезет!» – расстроилась она, пытаясь унять лихорадочную тряску подбородка.

– Давай разувайся, – донесся из коридора мамин голос.

Робкая надежда на то, что кавалер потерялся по дороге, рухнула.

Царившая в квартире тишина подтвердила худшие Аркашины опасения. Он обреченно посмотрел на Валентину Макаровну, завопившую в пространство: