Яблоки из чужого рая - Берсенева Анна

Здесь, в ее доме, в тихом свете аптечных шаров, Анна почувствовала себя немного спокойнее. Это действительно была правильная жизнь, и эту правильную жизнь надо было поддерживать – в частности, тем, что надо было пойти на презентацию и использовать это мероприятие для разговоров с людьми, которые могут оказаться чем-нибудь полезны для журнала.

– Я только на минутку, – сказала она. – Ты, Рита, белую символику не снимай, Павел Афанасьевич тебе наверняка еще не все про нее рассказал. А меня водитель уже полчаса ждет, так что я убегаю.

Она надела сапоги и вышла, оставив главных антиподов своего коллектива обсуждать символику белого цвета, лунные сады и прочие чистые и прекрасные вещи. Не так уж много осталось в ее жизни того, что хоть сколько-нибудь воодушевляло бы и стоило заботы. Вот, журнал остался.

Анна на всю жизнь запомнила слова из прочитанной в детстве милой любовной книжки «Джен Эйр» – когда маленькая английская девочка спросила у героини: «Мы будем счастливы?» – а та ответила: «Мы будем много работать и чувствовать удовлетворение».

«А у нас все требуют счастья, как птица полета, – думала она сейчас. – И страшно обижаются, если его не получают».

У нее была работа, которая приносила удовлетворение, и это значило очень много.

Это ведь только в молодости кажется, что все, от чего загорается душа, будет длиться бесконечно. А к сорока годам понимаешь: колодезная вода, которая волновалась в тяжелых ведрах, потому и запомнилась навсегда, что тех чувств, с которыми ты смотрела на нее в восемнадцать лет, больше никогда не будет.

Аня думала, что слова Сергея о замужестве – это слова на будущее. Да и как она может выйти замуж, если ей еще целый год предстоит учиться в школе? А уж как сказать об этом родителям, она и вовсе не могла себе представить…

Но оказалось, что будущее для него – это тот самый день, в который они вернулись из Сретенского. Ну, в крайнем случае, следующий день.

– Сережа, я боюсь! – твердила Аня, когда на следующий день они встретились в университетском парке на Ленгорах, в двух шагах от ее дома и от его факультета. – Как же я родителям скажу? Ну давай подождем хоть… Немного подождем, а?

Листья уже облетели, воздух в парке был расчерчен черными мокрыми ветками, и вороньи гнезда на деревьях были полны вчерашнего снега. Все было тревожно в этот день – и узоры темных веток, и тяжелые от снега гнезда, и Анины чувства.

– Не надо бояться. – Она снова не понимала, что стоит в его глазах! – Я сам им скажу. Да ведь твои родители нормальные люди, все прекрасно поймут.

Аня как раз не была уверена, что нормальные люди «прекрасно поймут» то, что в семнадцать лет она собирается замуж, но не знала, как объяснить это Сергею.

– Анюта, я не могу без тебя жить, – глядя ей в глаза своим прямым взглядом, сказал он. – Я не понимаю, зачем без тебя жить. Или ты… передумала?

Сергей словно захлебнулся сырым воздухом, и она поняла, что все так и есть, как он говорит. Он действительно не может без нее жить, и это слишком серьезно, чтобы с этим шутить.

– Я не передумала, Сережа, – сказала Аня. – Как же я могла бы передумать? Только ты правда скажи им сам, – жалобно попросила она. – Все-таки ты себе даже не представляешь, что будет!..

– Представляю. – Улыбка мелькнула в уголках его губ, и у Ани стало легче на сердце. – Анютка, я все понимаю, что ты сейчас думаешь, и сколько тебе лет, я помню. Но что же мне делать? Если бы тебе было тридцать лет, все было бы то же. Так получилось.

Он обнял ее, прижал ее щеку к своей холодной от первого мороза щеке и шепнул ей в висок:

– Я тебя буду любить. Правда, Анют… Может, ничего необыкновенного и не будет, но это будет.

«Это и есть необыкновенное», – подумала Аня и засмеялась.

Ей хотелось плакать и смеяться одновременно, она не понимала, что с нею происходит, она ничего не понимала в том, что происходит вокруг – в морозном воздухе, в сером ноябрьском парке, в низком суровом небе. И только его голос, губы, его холодная щека, от прикосновения к которой становилось тепло, – только это было понятно во всем огромном мире.

Может, Сергей и представлял себе именно то, что произошло с родителями, когда он тем же вечером объявил им об их с Аней решении, – но Аня и поздней ночью не могла от всего этого опомниться.

Она давно уже лежала в своей кровати и делала вид, что спит, а мама все еще плакала на кухне с тем же отчаянием, с каким заплакала в ту минуту, когда услышала Сергеевы слова…

– Олечка, ну успокойся, не плачь! – просил папа. – В конце концов, он через год заканчивает университет, и…

– Он! Господи, да разве я о нем плачу?! Девочка, школьница, единственный ребенок – и вдруг замуж! Почему, зачем, какая необходимость? И чем это для нее обернется, как будто ты не понимаешь! Мы же с тобой эти студенческие браки видим каждый день, они же распадаются скорее, чем медовый месяц проходит! Конечно, ему не терпится, молодая физиология требует, а ей-то каково будет, когда он себе через год найдет другую девочку?

– Ну, почему обязательно так… – говорил папа, но в его голосе не было уверенности.

– И в школе, когда аттестат выписывают, надо паспорт предъявлять. Могу себе представить, какая там будет реакция!

– Олюша, но это уж просто ханжество! – без особенного пыла, но все же возмутился папа. – И потом, аттестат ведь еще не завтра выписывать, а…

– А пожениться они, насколько я его поняла, собираются именно завтра!

И мама снова расплакалась так, как будто именно завтра ее Анечке предстояла не свадьба, а похороны.

– Оля, что толку убиваться? – расстроенно, но твердо произнес папа. – Все равно мы ничего не можем сделать, неужели ты не видишь? У парня упорства и воли на десятерых, это же сразу понятно. Может, она и будет с ним счастлива…

– Может! – обиженно всхлипнула мама. – Только я предпочла бы, чтобы в ближайшие лет десять – ну, хотя бы пять, пока университет не окончит, – она была счастлива не с ним, а с нами.

– Мало ли что мы с тобой предпочли бы, – вздохнул папа. – Теперь, по крайней мере, надо внушить ей мысль, что это ее замужество не должно быть помехой в учебе. Ей школу заканчивать, поступать… Надеюсь, жених хотя бы это понимает.

«А он все понимает», – подумала Аня и вдруг, просто в одно мгновенье, уснула – как будто провалилась в совсем другой мир, в котором не было ни всех этих взрослых сложностей, ни слез, ни опасений, а был только Сергей и звучали только его слова: «Я тебя буду любить».

О том, что надо заканчивать школу и поступать в университет – наверное, на журфак, она ведь туда собиралась, – Аня помнила еще ровно месяц. А потом поняла, что все будет совсем иначе, чем рассчитывали родители да и она сама…