Сабрина - Делински Барбара

Сабрина была изумлена. Она полагала, что он сидит в офисе администрации и ведет отчетность или подшивает какие-нибудь дела. Но прачечная? Стоило только Сабрине представить себе горы грязного мужского белья, как ее стало подташнивать. С другой стороны, откуда ей знать, чем здесь занимаются заключенные? Может быть, другие виды работ еще хуже?

Дереке без труда расшифровал ее молчание.

— Моя задача — вынимать чистую одежду из сушилки и складывать ее в стопки.

— И сколько же часов в день это занимает?

— Четыре.

— Значит, свободное время у тебя все-таки остается, что ты еще делаешь?

— Считаю, сколько дней мне осталось до выхода из тюрьмы.

— Ну а кроме этого?

— Пересчитываю дырки от дротиков в стенах моей камеры.

Сабрина не обратила внимания на прозвучавшую в его голосе иронию и продолжала задавать вопросы.

— А какая она, твоя камера?

В его взгляде промелькнуло раздражение.

— К чему эти вопросы, Сабрина? Камера есть камера, ли ты думаешь, что на полу у меня иранский ковер, на стенах — итальянские шелковые обои, а в алькове стоит раскошная кровать с балдахином, то сильно ошибаешься. В камере у меня койка, книжная полка да стол. Унитаз еще имеется — а так больше ничего. Когда-то на всех этих предметах имелись казенные ярлыки с номерами, но теперь и их нет. Отвалились по дряхлости.

— Не сердись, Дерек. Никакого подвоха в моих вопросах нет. Просто мне любопытно.

Дерек нахмурился.

— Я тебе вопросов о твоей спальне не задаю.

— Хочешь — спрашивай. Ничего примечательного в ней нет. Я не дизайнер и не декоратор, поэтому она отделана профессионально, но без души.

Дерек уже сто раз пожалел, что упомянул о ее спальне. При мысли о том, что она проводит там ночи с мужем, у него сжимались кулаки. Незачем ему было заводить об этом разговор! Но тогда какого черта она гладила его по руке? После таких поглаживаний в голову бог знает что может прийти. И как только она этого не понимает? Походя его приласкав, она исчезнет, а он останется в тюрьме наедине со своими мыслями. И будет ждать ее возвращения — две недели, три… месяц, короче, вечность. Несмотря на свои разговоры о склонности к одиночеству, он уже сейчас чувствовал на своих плечах его непомерную тяжесть.

— Почему ты все время расспрашиваешь о моей жизни?

— Потому что ты — интересный человек.

Дерек криво улыбнулся.

— Мне кажется, что более неинтересного человека, чем я, сейчас не найти… Что с тобой, Сабрина? У тебя муж, ребенок, роскошные апартаменты в Нью-Йорке. Зачем тебе обременять свою память подробностями моей здешней жизни?

— Если я скажу, ты удивишься, — тихо произнесла Сабрина. Заметив, как странно заблестели при этом ее глаза, Дерек насторожился.

— О чем это ты? — так же тихо спросил он.

Сабрине было что ему сказать. К примеру, она могла бы рассказать ему о том, что его страдания заставляют ее забывать о своих собственных. Или о том, что она беззаветно ему доверяет и готова поведать ему все свои тайны, которых, впрочем, если не считать ухода Николаса, у нее уже почти не осталось. А еще она могла ему сказать о том, что хочется прильнуть к его груди и выплакаться. И о том, он волнует ее женское начало. Короче, мыслей у нее в голове было множество, просто она никак не могла облечь их в слова.

Первым заговорил Дерек:

— Должно быть, ты намекаешь на свою книгу. Неужели не отказалась от мысли ее написать?

Она готова была расцеловать его за то, что он, сам того зная, пришел ей на помощь.

— Ну… ты же говорил, что подумаешь об этом…

— Никак не пойму, почему ты выбрала объектом своего творчества мою скромную персону? Кругом полно куда более важных и интересных тем.

— А меня интересует эта, — сказала она, стараясь не смотреть на его губы. — С тех пор как я наняла сиделку, я могу посвящать писательству от четырех до пяти часов в день.

— Стало быть, ты передумала отдавать сына в приют?

— Подожду еще немного. — Сабрина не могла объяснить Дереку, почему она не отдала Ники в частный реабилитационный центр, поскольку и сама этого не знала. Еще совсем недавно ей казалось, что она обретет новую жизнь только после того, как отдаст сына в приют, но когда Николас уехал, неожиданно решила с этим повременить. Она поняла, что пока к этому не готова. Ей было необходимо, чтобы Ники находился рядом. Она была чрезвычайно одинока, и при мысли о том, что колыбелька Ники опустеет, у нее болезненно сжималось сердце. — Хочу использовать в его лечении новую методику. Вдруг получится?