Тайный мир шопоголика - Кинселла Софи

Ощупывая белоснежную махровую ткань, я слышу тихий приглушенный голосок: «Не делай этого. Ты вся в долгах. Не делай этого».

Да, все так.

Но, откровенно говоря, сейчас это не имеет никакого значения. Поздно что-то менять. Я уже в долгах, а больше долг или меньше — не важно. Я почти яростно перекидываю халат через руку. Потом мне попадаются на глаза тапочки из такой же ткани. Понятно, что покупать только часть комплекта нет смысла.

Налево от меня находится касса, но я прохожу мимо. Я еще не все выбрала. Иду к эскалатору и поднимаюсь на этаж выше. Пора купить новое одеяло. Белое, под цвет халата. И пару подушек, и покрывало из искусственного меха.

Каждый раз, когда сдергиваю с полки очередную вещь, меня накрывает волна восторга, как вспышка салюта. И на несколько секунд все кажется прекрасным. Но потом искры гаснут, я снова погружаюсь в холодную мглу и лихорадочно оглядываюсь в поисках чего-то еще. Огромная ароматизированная свеча. Ароматический гель для душа и молочко для тела. Мешочек сухой отдушки. Беру того, и другого, и третьего. И всякий раз — теплая вспышка света, а потом снова тьма. Вот только вспышки все слабее и слабее. Ну почему это приятное ощущение не задерживается? Почему мне не становится радостнее?

— Вам помочь? — Незнакомый голос прерывает мои мысли, и я вижу девушку в униформе — белая рубашка, льняные брюки. Она смотрит на кучу вещей, сваленных возле меня на полу. — Может, я подержу кое-что, пока вы выбираете?

— Ой, — говорю я и тоже смотрю на кучу у своих ног. Хм, немало набралось. — Нет, не волнуйтесь, я… просто оплачу то, что уже выбрала.

Кое-как нам вдвоем удается перетащить все барахло к стильной кассе с гранитным прилавком в середине зала, и кассир начинает пропускать товар через сканер. На подушки снизили цену — а я и не знала, — и, пока она уточняет их стоимость, за мной выстраивается очередь.

— Всего триста семьдесят фунтов, — говорит кассирша и улыбается. — Как будете расплачиваться?

— Э-э… карточкой, — отвечаю я, роясь в сумочке. Пока она проверяет карточку, я смотрю на пакеты и думаю, как же все это допереть домой.

Но тут же отметаю эту мысль — не хочу вспоминать о доме. Не хочу вспоминать о Сьюзи, о ' Таркине и вчерашнем вечере. Вообще ни о чем.

— Простите, — извиняется кассирша. — Но с вашей карточкой проблемы. — Она возвращает мне карточку. — Что-нибудь другое у вас есть?

— Ой, — суечусь я, — да… есть еще «ВИЗА».

Господи, как неловко. И кстати, что там с моей карточкой случилось? По-моему, с ней все нормально. Надо будет в банк пожаловаться.

Банк. Завтра утром у меня встреча с Дереком Смитом. Боже. Нет, не думай об этом. Быстро подумай о чем-то другом. Посмотри вокруг.

За мной стоит несколько человек, и некоторые уже начинают демонстративно покашливать. Все ждут. Я оглядываюсь, встречаю взгляд женщины позади меня и неловко улыбаюсь.

— Нет, — говорит кассирша. — Эта тоже не годится.

— Что? — в шоке оборачиваюсь я к ней.

Как это моя «ВИЗА» не годится? Почему? Это же «ВИЗА», в конце концов! Ее принимают по всему миру. Что тут происходит? Ерунда какая-то. Что за…

Мысли мои внезапно спотыкаются, по спине пробегает неприятный холодок. Те письма. Те письма, что я засовывала в комод.

Они же не могли… Не могли заблокировать мою карточку. Не могли?

Сердце задергалось в панике. Ну да, я знаю, что не слишком регулярно платила по счетам, но мне нужна моя «ВИЗА». Просто необходима! Они не могут вот так просто заблокировать ее. Меня начинает трясти мелкой дрожью.

— Вас ждут люди, — говорит кассирша, указывая на очередь позади меня. — Так что если вы не можете оплатить товар…

— Конечно, могу, — задыхаясь, говорю я и понимаю, что опять краснею. Трясущимися руками достаю серебристую кредитку «Октагон». Она лежала за другими карточками, и я давно ею не пользовалась. — Вот. Запишите все на этот счет.

— Хорошо, — резко бросает кассирша и проводит карточку через магнитное устройство.

Пока мы ждем авторизации запроса по карточке, я стараюсь вспомнить, оплатила ли свой счет в «Октагоне». Они ведь присылали мне гневное письмо? Что-то про долги. Но я наверняка давно все оплатила. Ну если не все, то хотя бы часть…

— Мне придется позвонить, — говорит кассирша, глядя на экран кассы. Она быстро берет трубку и набирает номер. — Если я продиктую вам номер счета…

Позади меня кто-то громко вздыхает. Чувствую, как кровь все больше и больше приливает к лицу. Я не в силах ни оглянуться, ни сдвинуться с места.

— Понятно. — Кассирша кладет трубку. Она смотрит на меня, и у меня подкашиваются коленки. Теперь на ее лице нет ни тени вежливости или учтивости — одна лишь враждебность. — Наши финансовые службы просят вас срочно связаться с ними, — сердито говорит она. — Я дам вам их номер.

— Хорошо. — Я стараюсь говорить как обычно. Как будто это вполне нормальная просьба. — Хорошо, я им позвоню. Спасибо. — И протягиваю руку за карточкой. Покупки меня уже не интересуют. Единственное, чего я сейчас хочу, — поскорее отсюда убраться.

— Простите, но ваш счет заблокирован. — Кассирша и не думает понижать голос. — Мне придется забрать у вас карточку.

Я смотрю на нее, не в силах поверить в происходящее. От удивления у меня даже лицо зачесалось. Позади происходит какая-то возня — все вдруг стали многозначительно подталкивать друг друга в бок и кивать в мою сторону.

— Если у вас нет других платежных средств… — Кассирша выразительно смотрит на ворох вещей у кассы. Мой махровый халат. Мое новое одеяло. Ароматическая свеча. Огромная кипа всякой всячины. Вещи, которые мне не нужны. Вещи, за которые я не могу заплатить. Внезапно от одного вида этого барахла мне становится тошно.

Я беспомощно мотаю головой. Чувствую себя так, словно меня поймали за кражей.

— Эльза, — говорит кассирша, — разберись тут, пожалуйста. Клиентка не будет оформлять покупку.

И вторая кассирша с подчеркнуто равнодушным видом отодвигает кучу подальше, чтобы она не мешала им работать.

— Следующий.

Женщина, стоящая за мной, подходит к кассе, стараясь не смотреть на меня, и я медленно разворачиваюсь. Меня в жизни так не унижали. Кажется, весь этаж на меня глазеет — покупатели, продавцы, кассиры, — и все перешептываются и тычут пальцем: «Видели ее? Видели, что случилось?»

На ватных ногах я бреду к выходу, не решаясь поднять глаз. Какой кошмар. Надо поскорее выбраться отсюда. На улицу…

И куда пойти? Домой, наверное.

Но вернуться к Сьюзи я тоже не могу — опять выслушивать, какой замечательный этот Таркин. Или еще хуже, наткнуться на него самого. Господи. Мне от одной мысли дурно делается.