Калейдоскоп - Стил Даниэла

Это не поколебало решимости Сэма.

— Можешь идти. Встретимся в том же кафе.

— А ты будешь ждать?

— Точно. — Сэм закурил и, блаженствуя, прислонился к стене дома. Может, зайти внутрь? Нет, это подождет. Она может скоро появиться…

Артур еще какое-то время убеждал его не дурить и с большей пользой распорядиться своим временем — все напрасно: Сэм уперся, как скала. Артур разозлился, но решил еще немного пооколачиваться с ним вместе, отчасти боясь, что без Сэма ему будет скучно, а отчасти потому, что и сам был заинтригован.

Не прошло и часа, как незнакомка снова вышла на улицу с сеткой книг. На этот раз она распустила волосы и стала вроде еще красивее. Она моментально их заметила, и первым ее порывом было вернуться в дом, однако она передумала — вскинула голову и прошествовала мимо. Сэм едва заметно дотронулся до нее рукой. Она резко остановилась, зеленые глаза метали молнии. Этот взгляд выражал многое: в нем читались и гнев, и отчаяние бессмысленности любых объяснений, и решимость постоять за себя…

— Может, зайдете куда-нибудь перекусить с нами, мадемуазель? — Сэм энергично жестикулировал, изображая процесс еды и не спуская с нее глаз, словно пытаясь внушить: он не причинит ей зла. Ему бы только любоваться ею… Ну, может быть, изредка прикасаться к ней… — Да. — Весь его вид выражал надежду, но девушка мотнула головой.

— Нет. О'кей. — Она очень мило выговорила это английское выражение и улыбнулась Артуру.

Тот тщетно искал подходящие слова. Его лексикон и так был весьма ограничен, а ее красота и подавно лишила дара речи. Тем временем француженка вспомнила еще одно английское слово — Нет! — и так же, как Сэм, показала, будто ест.

— Почему? — Он пошарил по уголкам памяти и вспомнил: — Почему?

Его вдруг обуял ужас: вдруг она замужняя? Он бросил панический взгляд на ее руку — кольца не было. Девушка явно была очень молода, но могла оказаться и вдовой.

— Parce que, — медленно, отчетливо выговорила она. — Je ne veux pas.

Артур перевел:

— Она говорит, что не хочет.

— Но почему? — обиженно протянул Сэм. — Мы порядочные люди. Всего-навсего cafe… о'кей? На пять минут, — он растопырил ладонь, демонстрируя пять пальцев, а затем поднял обе ладони вверх в жесте беспомощности и отчаяния.

Девушка устало покачала головой — словно у нее за плечами были несколько лет преследования. Мало ли чужеземцев топтало ее несчастную родину!

— Нет — немцы. Нет — американцы. Нет — кафе. Нет, — она снова показала жестами, будто ест.

Сэму хотелось плакать. Но все-таки она стоит и слушает! Он показал пальцем сначала на себя, а затем на Артура.

— Северная Африка… Италия… А вот теперь — Франция… — он сделал вид, будто стреляет, потом при помощи пантомимы изобразил, как Артура ранило, и снова умоляюще взглянул на прекрасную незнакомку. — Один cafe… пять минут… пожалуйста!

Девушка покачала головой — на этот раз с сожалением, — отвернулась и быстро пошла прочь. Даже Сэм не бросился ее догонять. Что толку? Но когда Артур собрался уходить, он не последовал за приятелем.

— Брось, старина, она ушла. Не хочет нас видеть.

— Неважно, — упрямо твердил Сэм. — Может, она передумает.

— Ты дождешься, что девушка позовет на помощь отца и семерых братьев, которые пересчитают нам ребра. Она же ясно сказала «нет», так зачем тратить время? В Париже полно женщин, которые только и ждут, как бы отблагодарить героев-освободителей.

— Мне все равно. Она не похожа на других.

— Согласен. — Артур начал закипать. — Но она приказала нам убираться, и я лично намерен так и поступить, как бы ни были хороши ее ножки. Ты идешь?

Сэм поколебался и позволил себя увести; его терзали сомнения. И куда бы они ни шли в тот день, его преследовал образ зеленоглазой красавицы, которую они повстречали на Рю д'Арколь.

После ужина, оставив Артура в компании трех молодых женщин, он незаметно улизнул. Его неудержимо влекло к ее дому. Это было чистое безумие, но Сэм ничего не мог с собой поделать, так сильна была потребность увидеть ее, хотя бы издали. Дело было даже не во внешности, а в чем-то неуловимом, что не поддавалось объяснению. Познакомиться с ней… Или хотя бы еще раз увидеть…

Сэм зашел в маленькое кафе напротив того дома и, спросив чашку черного кофе — здесь его пили без сахара, — устроился возле окна. И вдруг увидел, как она идет по улице, все с той же полной книг сумкой. Подойдя к своему дому, порылась в сумочке в поисках ключа. При этом она бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что ее не преследуют. Сэм вскочил, бросил на стол пригоршню монет, в мгновение ока выбежал из кафе и в несколько прыжков очутился рядом с девушкой. Та вздрогнула. В оккупированном Париже ей попадались наглецы и похлеще Сэма, и она приготовилась дать отпор, но на этот раз в ее взгляде было больше усталости, чем гнева.

— Бонжур, мадемуазель, — робко произнес Сэм. Она укоризненно покачала головой, словно мать, отчитывающая сына-озорника.

— Почему вы меня преследуете?

Сэм не понял, что она сказала, и рядом не было Артура, но, по-видимому, девушка знала английский лучше, чем ему показалось сначала, потому что она повторила мягким, низким голосом:

— Почему вы это делаете?

— Я хочу с вами поговорить, — так же мягко ответил он, едва сдерживаясь, чтобы не погладить ее красивые, явно замерзшие руки. На девушке не было кофточки, одно только поношенное голубое платье.

Она помахала рукой, словно желая показать ему, сколько вокруг молодых женщин.

— Много девушки в Париже… рады говорить с американцы, — ее глаза приобрели жесткое выражение. — Рады говорить с немцы… американцы…

Сэм понял.

— А вы разговариваете только с французами?

— Многие французы… — она явно хотела выразить, как ей обидно, что ее родина так легко уступила чужеземцам, но у нее не хватило слов. И потом, ведь он тоже — иностранный солдат.

— Как вас зовут? Меня — Сэм.

Она заколебалась, но потом все-таки ответила:

— Соланж Бертран, — однако не подала руки. — Уходите.

— Только по одной чашке кофе — и все! Пожалуйста!

Он боялся, что она снова разгневается, но девушка слегка опустила плечи.

— Я очень устала. — Она показала на книги.

Неужели учится в школе? Война все перепутала…

— Вы учитесь?

— Учу. Маленький мальчик… дома… очень болен… туберкулез.

Сэм кивнул. Все, что он успел узнать о ней, было возвышенно и благородно.

— Неужели вы не голодны? Вам не хочется есть?

Соланж не поняла. Пришлось снова прибегнуть к жестам. На этот раз она улыбнулась. У него чуть сердце не выпрыгнуло из груди.