Возраст любви - Стил Даниэла

— Я знаю, что смогу. И я хочу это сделать, — повторила Аманда. — Просто мне важно было знать твое мнение, но раз ты не возражаешь, то я поговорю с Джен прямо сегодня. А ты возьми на себя Пола, хорошо?

— Хорошо. Я приглашу его на обед, если, конечно, он вообще захочет со мной разговаривать.

— Я попрошу Джен перезвонить Полу на работу и сказать, что ты должен сообщить ему что‑то очень важное.

— Знаешь, Аманда, ты необыкновенная женщина! — с искренним удивлением воскликнул Джек. — Ты совершенно непредсказуема!

— Иными словами, — засмеялась Аманда, — со мной не соскучишься.

— Можно сказать и так, — ответил он, крепко целуя ее.

Потом Джек уехал в салон, а Аманда подошла к телефону и сняла трубку, чтобы позвонить дочери, но сразу положила ее. Вместо этого она вызвала такси — в последнее время она уже не садилась за руль — и поехала к Джен домой.

Джен была настолько поражена неожиданным приездом матери, что впустила Аманду в дом без единого слова, хотя ее обида еще не улеглась.

— Ты и правда готова пойти на это ради меня, мама? — спросила Джен, когда ей удалось немного успокоиться.

— Да, доченька, — твердо ответила Аманда и взяла Джен за руки. — Это решение далось мне нелегко. Но и я, и Джек уверены, что поступаем правильно. Мы хотим сделать это для тебя… и для Пола.

Джен терялась в догадках, что же могло заставить мать искать с ней встречи после всего того, что случилось. И когда, потрясенная, она услышала предложение Аманды, увидела ее взволнованное лицо, глаза, полные слез, она сама разрыдалась.

— А если ты вдруг передумаешь? — с испугом спросила Джен, еще не пришедшая в себя от слов матери. — Или Джек запретит тебе это делать…

— Мы не передумаем, — пообещала Аманда. — Если мы дали слово, брать его назад было бы нечестно. К тому же мы оба любим вас и хотим, чтобы вы были счастливы… К тому же я помню твои слова о том, что Пол никогда не пойдет на усыновление чужого ребенка. А в этом случае, я думаю, у него не возникнет возражений.

— Я сейчас же поговорю с ним! — С этими словами Джен вскочила и бросилась к телефону.

Когда же она дозвонилась до Пола, оказалось, что он уже кое о чем догадывается. Он только что разговаривал с Джеком насчет совместного обеда, и кое‑какие намеки отца навели Пола на мысль, которая показалась ему совершенно безумной. Джен, однако, удалось убедить его, что это не шутка и не розыгрыш, что все это действительно реально и что это будет просто замечательно.

— Не могу поверить, что они готовы сделать это для нас, — проговорил Пол в трубку дрогнувшим голосом. — Почему?..

— Потому что они любят нас! Все так просто! — ответила Джен и снова заплакала — на этот раз от счастья. — Мама — она тут, рядом со мной, — говорит, что мы оба можем присутствовать при родах и что ребеночек будет нашим с той самой минуты, как появится на свет.

— А вдруг они передумают?

— Мне кажется, это невозможно. Они… они действительно желают нам счастья.

— Ладно, поговорим позже, — ответил Пол, не желая будить в себе надежду, которая могла оказаться напрасной. Но когда он встретился за обедом с отцом, а потом, вернувшись вечером домой, еще раз обсудил предложение Аманды с Джен, никаких сомнений у него не осталось.

На следующий день рано утром они позвонили Аманде и сказали, что согласны. И Джен и Пол были взволнованны, и, поговорив с ними, Аманда тоже заметно приободрилась. Она пошла на отчаянный, непредсказуемый шаг. Но ни сомнений, ни страха ошибки у нее не было. И она, и Джек получили нежданный дар и смогли им распорядиться, ведомые великодушием и любовью к своим детям. Аманду нисколько не волновало, как отнесутся к ее поступку посторонние люди.

— Я не перестаю восхищаться тобой, — сказал ей Джек. — Откровенно говоря, я даже не подозревал, что ты способна на такую душевную широту и щедрость. Это… это что‑то из области фантастики. Мне еще никогда не приходилось слышать ни о чем подобном, и я… Только бы ты сама потом никогда не пожалела об этом, — закончил он с тревогой в голосе.

— Не бойся, я уверена, что поступаю правильно сегодня и, надеюсь, не раскаюсь в своем решении завтра, — заверила его Аманда. — Как бы я ни любила этого ребенка, я знаю, что моим детям он нужнее. И потом, я действительно старовата для того, чтобы быть матерью. Бабушкой — еще куда ни шло…

— Ты наверняка будешь самой сексуальной бабушкой в мире, — рассмеялся Джек. — Мне придется быть очень внимательным, чтобы тебя не увел какой‑нибудь прыткий юнец лет сорока пяти.

Он немного подумал и добавил:

— Что касается ребенка, мы сможем видеться с ним, когда нам захочется. Это не так уж мало…

Это действительно было очень много. Джек знал, что, как бы Аманда ни храбрилась сейчас, отдавать свое дитя в другие руки, пусть даже в руки собственной дочери, ей будет очень нелегко. И то, что она сможет видеться с ребенком, когда ей этого захочется, могло успокоить и утешить ее.

Потом ему в голову пришла еще одна замечательная мысль. Джеку, во всяком случае, она казалась совсем неплохой.

— Почему бы нам не отправиться в путешествие? — предложил он. — Вдвоем, а? Устроим себе каникулы! Слетаем в Европу, в Париж, в Венецию…

— Это отличная идея! — воскликнула Аманда, которой предложение Джека пришлось очень по душе.

Прошлым летом Джен и Луиза предлагали свозить ее во Францию, но тогда у нее совершенно не было желания куда‑либо ехать. К счастью, те времена, когда она была настолько поглощена своим горем, что не хотела ничего замечать и ни о чем думать, прошли, и теперь Аманда стала совсем другим, новым человеком. И потом, путешествие в Европу с дочерьми — это совсем не то же самое, что с Джеком Уотсоном.

— Я согласна, милый! — повторила она и улыбнулась счастливой, сияющей улыбкой. — Надеюсь, что радость от этого путешествия даст мне силы стойко все перенести. А когда мы сможем отправиться?

— Когда захочешь, родная, — отозвался Джек. Он тоже был счастлив — счастлив за нее, за себя, за Джен с Полом и за маленького, еще не родившегося человечка, у которого уже были две матери и два отца.

* * *

Они отправились в Европу в июне, когда Аманда была на пятом месяце. В Париже они остановились в отеле «Ритц» и прекрасно проводили время. Каждый вечер они ходили в рестораны. К счастью, токсикоз Аманды к этому времени почти совсем прошел, и она снова могла пить кофе, есть шоколад и многое другое. Они допоздна гуляли по парижским улочкам, днем ходили в Лувр, посещали парижские бутики и салоны, поднимались на Эйфелеву башню, и Аманда была на седьмом небе от счастья. Еще никогда она не чувствовала себя так хорошо. Правда, вес, который она набрала в эпоху своей «мороженой» диеты, слегка ее беспокоил, но Джек утверждал, что она выглядит просто потрясающе, и в конце концов Аманда с ним согласилась. Ей и раньше приходилось читать, что женщины, носящие под сердцем дитя, красивы какой‑то особенной, запредельной красотой, но только в Париже она действительно ощутила себя по‑настоящему красивой и женственной. Единственное, о чем Аманда втайне жалела, так это о том, что теперь она не может покупать себе изысканное белье или костюмы и платья от лучших французских кутюрье. Впрочем, скоро она решила, что вполне может потерпеть до тех пор, пока ее талия не вернется в исходное состояние.