Возраст любви - Стил Даниэла

— Надеюсь, до Лос‑Анджелеса это не дойдет! — восклицала она. — Что я скажу детям?!

— Детям надо говорить правду, — ответил Джек в своей обычной полушутливой манере. — И мне кажется, что нам необходимо сделать это как можно скорее, не дожидаясь, пока они узнают о наших отношениях от кого‑то постороннего. Нет, разумеется, не сейчас, не завтра, — добавил он поспешно, заметив, что Аманда слегка побледнела от испуга. — Скажем, недели через две…

К этому времени Джек и Аманда были вместе уже почти два месяца, однако, несмотря на то что они почти не расставались, им каким‑то чудом удалось не стать объектом интереса местных газетчиков. Правда, они благоразумно избегали мест и мероприятий, на которых репортеры дежурили постоянно, однако вечно так продолжаться не могло, и в конце концов Аманда тоже пришла к выводу, что сказать детям правду надо, иначе она рисковала оказаться в крайне неудобном положении.

Однако, когда некоторое время спустя Аманда снова обедала с дочерьми, она так и не решилась рассказать им о происшедших в ее жизни переменах. У нее просто не повернулся язык — Джен выглядела такой угнетенной и расстроенной, что Аманда сочла неуместным хвастаться перед нею собственным счастьем. Кроме того, в ней снова проснулись серьезные сомнения относительно того, что ее новости будут выслушаны благожелательно или хотя бы с пониманием, ибо за все время обеда Джен слегка развеселилась только тогда, когда речь зашла о Джеке.

— Пол говорит, что его отец серьезно влюбился. В последнее время он остепенился и совершенно перестал интересоваться смазливыми девицами, — сказала она. — При этом Пол утверждает, что Джек выглядит так, словно сбросил лет двадцать или даже тридцать. И он все время улыбается, как чеширский кот… Нет, кто она, я не знаю. Должно быть, какая‑нибудь девятнадцатилетняя красотка с непомерным сексуальным аппетитом. Но, кем бы она ни была, Джек, похоже, вполне счастлив и доволен.

— Ну, судя по тому, что я о нем слышала, — вставила Луиза, — там не одна девчонка, а по меньшей мере пять. И он принимает их одновременно.

— Но‑но, девочки, перестаньте, — нервно сказала Аманда. — В конце концов, у Джека… у мистера Уотсона есть право на личную жизнь.

— С каких это пор ты его защищаешь? — удивилась Луиза, и Аманда не нашлась что ответить.

К счастью для нее, Джен снова заговорила о своем, но Аманда все равно чувствовала себя так, словно проглотила салфетку. «Как я скажу им?» — думала она, глядя на дочерей.

Вечером Аманда пересказала Джеку весь разговор, и он хохотал до слез.

— Пять девчонок — это надо же! — восклицал он. — Вот, оказывается, какая у меня репутация! А что, я правда все время улыбаюсь как идиот? Надо с этим как‑то бороться, иначе на нас станут коситься. — Он утер слезу согнутым пальцем и добавил уже более серьезно: — Не беспокойся, Аманда, они поймут… Может быть, не сразу, но поймут. И не бойся их шокировать. Ведь Джен и Луиза знают — не могут не знать! — что ты давно не девственница. Твое поведение естественно, а что естественно, то не…

Аманда вздохнула:

— Да, я не девственница. Я — их мать, а это еще хуже. Это значит — никаких мальчиков, никаких свиданий, никаких поцелуев. Динь‑динь можно делать только с папочкой, и ни с кем больше.

— Они обе взрослые замужние женщины, они поймут, — повторил Джек.

— Вряд ли, — с сомнением ответила Аманда. Его аргументы нисколько ее не убедили. Она знала своих дочерей лучше, чем он, и не питала на их счет никаких иллюзий.

Между тем ранняя калифорнийская весна стояла уже у самого порога. С каждым днем солнце грело все жарче, и Аманда проводила в коттедже Джека в Малибу все больше и больше времени. Ей там очень нравилось, к тому же у себя дома она по‑прежнему ощущала некоторую неловкость, особенно когда они занимались любовью на супружеской постели. У Джека же она чувствовала себя намного свободнее и раскованнее. Каждый день она готовила ему завтрак, а когда он уезжал на работу — шла гулять по пляжу. Иногда эти прогулки бывали довольно продолжительными.

Однажды — за неделю до Дня святого Валентина — Джек вышел на кухню, где Аманда готовила для него яичницу с беконом, и с удивлением увидел, что лицо у нее расстроенное и глаза на мокром месте.

— Что случилось? — спросил он с тревогой. Обычно по утрам Аманда была беззаботна и весела, как птичка, и ее пасмурное настроение было для него неожиданностью. Отложив в сторону папку с документами, которую он держал под мышкой, Джек подошел к Аманде и, взяв за руки, поцеловал. — Так что случилось, котенок?

— Я не знаю… Честное слово, не знаю. Просто… просто мне нездоровится.

Вчера у нее действительно болела голова, а сегодня она с трудом встала с постели. Ее слегка подташнивало, но горло не болело, да и температура была нормальной. Потом Аманде пришло в голову, что это, наверное, наступили те самые возрастные изменения, о которых предупреждал врач. Очевидно, это было только начало, так как признаки происходящей в ее организме перестройки были еще довольно слабыми, но не настолько, чтобы она их не заметила.

Но Аманда предпочла не упоминать об этом. Улыбнувшись Джеку, она слегка покачала головой.

— Не целуй меня… пока. У детей Луизы грипп, а я как раз на днях заезжала к ней. Ничего страшного, Джек, я это переживу.

— Надеюсь, что так! — Джек успокоился и тоже улыбнулся. Выпустив ее руки, он сел за стол, и Аманда положила яичницу и налила ему кофе. Тосты с сыром были уже давно готовы, и, чтобы они не остыли, Аманда накрыла их перевернутой суповой миской. Пока Джек с аппетитом уплетал свою яичницу, она заварила себе мятный чай и, придвинув тосты к себе, сняла крышку, но скопившийся внутри аромат расплавленного сыра, укропа, базилика и специй был таким плотным, что лишь колоссальным усилием воли Аманде удалось справиться с подкатившей к горлу тошнотой.

— Да что с тобой? — снова встревожился Джек, заметив, как она побледнела.

— Ничего, — с усилием ответила Аманда. — Просто запах слишком сильный. Должно быть, я переложила укропа. Да и сыр какой‑то не такой… Он что, несвежий?

— Да нет, я купил его недавно. — Джек покачал головой и, достав из холодильника початую головку сыра, нашел на упаковке срок годности. Потом он внимательно осмотрел сыр со всех сторон и понюхал срез. — Вполне нормальный сыр, — сказал он. — Я всегда покупаю именно «Гауду», и как раз потому, что он не такой острый, как «Бри». Мне казалось, что «Гауда» тебе всегда нравился…

Его лицо разочарованно вытянулось. Джек любил доставлять Аманде удовольствие и в малом, и в большом, и вот теперь оказалось, что она не любит этот сорт сыра!