Утро после «Happy End» - Веденская Татьяна

– Да, я его не рожала. Хотя это тоже как посмотреть. Потому что когда этот мальчик появился на свет, его мать, – она ткнула в меня, – валялась в отключке. Так что первой, кто встретил нового человека на пути в наш мир, была я.

– А? – тупо свесив челюсть набок, переспросил Банкирчик.

– Бэ! – Динка победно сверкнула глазами. – А теперь, поскольку еще один представитель сильного (ХА!) полу, оставил этого чудесного малыша без пропитания, вся ответственность за его маленькую жизнь лежит на мне! На мне одной, потому что, как ты мог заметить, его мать совершенно бесполезна.

– Но… – попыталась встрять я.

– Не спорь. Я понимаю, что ты делаешь все возможное, но также как и я, ты понимаешь, что без меня пропадешь, – настойчиво продолжила она, выразительно посмотрев мне в глаза.

– Пропаду, – немедленно подтвердила я. И, на всякий случай прихрамывая, прошкандыбала на кухню.

– И что? – уже гораздо тише переспросил Банкирчик. Динка устало вытерла пот со лба.

– А то, что пока я тут бьюсь, как рыба об лед, чтобы сохранить этого нового мужчину в целости и сохранности, а заодно придумать, как отдать тебе долг, ты бегаешь и пытаешься меня запугать. Чего ты добиваешься? Денег у меня все равно нет.

– Совсем? – некоей скрытой надеждой спросил он.

– Вчера последние пропили, – выкрикнула я с кухни, хотя мы, в общем-то, последний месяц почти не пили. Почти…

– И вообще, ты мог бы быть снисходительнее к женщине, которая так доверчиво отдавала тебе всю себя.

– Ну…я, собственно, не имел в виду… – покраснел Банкирчик.

– А должен был бы. Иметь в виду. Я была с тобой, заметь, совершенно бескорыстна. И ни словом, ни намеком, ни оставленной на зеркале помадой не скомпрометировала тебя перед женой!

– Но теперь она знает о кредите! – взмолился Банкирчик. Было видно, что его пыл полностью угас.

– И что? Его брал ты. Обо мне она не знает. И не узнает, если только ты не припрешь меня к стенке, – использовала (только один раз, право же) удар ниже пояса Динуля.

– Но что мне ей сказать?

– Скажи, что ты проиграл деньги на бирже. Что тебе знающие люди посоветовали купить акции одной уже исчезнувшей кампании и ты, бедолага поверил. В общем, придумай что-нибудь. Соври. Не тревожь меня!

– Ага, а деньги банку теперь что, мне отдавать? – возмутился он.

– Что ж ты такой жадный?! Видел, у нас младенец! Дай мне время, и я все тебе отдам, ладно? – Динка деловито подталкивала его в коридор.

– Уф, вот это да! – воскликнула я, когда дверь за ним закрылась. – Ну, ты и даешь!

– Даю? Я еще и не то дам, чтобы его выпроводить, – выдохнула Динка. – Но надо понимать, что весь этот спектакль будет действовать недолго.

– Почему?

– Потому! У него моя расписка. По ней я просто беру у него в долг и обязуюсь отдать. Правда, еще не скоро, только через полгода. Но он обязательно побежит к юристам. И все-таки достанет меня. Вернее, мою машину.

– И что? – расстроилась я. – Выхода нет?

– Почему? Выход есть всегда. Но сейчас, по-моему, время только для одного.

– Для чего? – полюбопытствовала я. Я понимала, что оттого, что предпримет Динка, напрямую зависит и моя жизнь. С которой все окончательно запутанно. Потому что, хоть кризис и не принял грандиозных масштабов, люди стали гораздо меньше думать об отдыхе. И НН, чтобы не будить лиха, пока оно тихо, временно закрыл наш маленький дамский клуб на Ленинских Горах. Я узнала об этом, когда моя карточка отозвалась тишиной на мои попытки снять ежемесячное пособие. Оказалось, что пособия нет, и больше не будет. Никогда.

– Как тебе кажется, с нами произошли все неприятности, которые только могли произойти? – спросила Динка.

– Ну, пожалуй, большинство, все-таки, уже произошло, – хорошенько подумав и перебрав все наши беды, ответила я.

– Ты уверена? А что, если этот кретин вернется, чтобы отобрать мой автомобиль?

– Да, этого еще не было, – беспристрастно согласилась я.

– А если нам увеличат стоимость аренды, которая, если честно, и сейчас высока.

– Это было бы ужасной неприятностью, – снова кивнула я. – Знаешь, ты права. Неприятности могут и продолжаться. И что?

– А скажи мне, так ли уж сильно ты любишь этот пыльный, вонючий, набитый пробками город? – ласково поинтересовалась моя подруга. Я поняла, что, наверное, действительно подошел ее край, раз Динка собирается покинуть Москву. Москву – город ее мечты, оплот всех ее (да что там, и моих) надежд и упований. Уехать отсюда означало признать полное и безоговорочное поражение. Капитулировать. Сдаться на милость победителя, от которого не стоит ждать никаких милостей. Итак, все это было ужасно, но что нам еще оставалось делать. Я согласилась.