Капитан для Меган - Робертс Нора

С Кевином ничего не случится, уверял себя Нэйт. Он не позволит, чтобы с Кевином что-либо случилось.

Натаниэль повернулся и принялся забираться еще выше на скалы, зовя мальчишку по имени. И тут его внимание привлекла птица. Белоснежная чайка, грациозная, как танцовщица, взмывала над зарослями горной травы и утесами, возвращаясь назад с мелодичным криком, сверхъестественно похожим на женский. Нэйт остановился, внимательно наблюдая за птицей. На одно ошеломительное мгновение ему показалось, и он мог бы поклясться в этом, что глаза чайки зеленые, как изумруды.

Чайка снизилась, уселась на ближайшем уступе и устремила на мужчину взгляд, словно ожидая его.

И в следующее мгновение Натаниэль уже карабкался вниз по отвесной скале, не обращая внимания на боль по всему израненному телу. Шум прибоя заполонил голову. Внезапно Нэйт ощутил аромат женщины — сладкий, нежный, успокаивающий, однако наваждение пропало, и остался лишь запах моря и грохот клокочущих волн.

Птица улетела прочь. Взмыв высоко в небо, она присоединилась к своему спутнику — еще одной ослепительно-белой чайке. Какое-то мгновение грациозная пара с радостными криками кружила, паря в лучах полуденного солнца, а потом удалилась в морскую даль.

Тяжело, с присвистом, дыша, Натаниэль достиг уступа, где только что сидела чайка, и увидел в скале небольшую расселину, в которой прятался мальчик.

Его первым побуждением было подхватить малыша и заключить в объятия. Однако он одернул себя. Нэйт совсем не был уверен, что не он сам стал причиной побега Кевина.

Вместо этого Натаниэль уселся на камни и спокойно произнес:

— Отсюда замечательный вид.

Кевин сидел, уткнувшись лицом в колени.

— Я собираюсь вернуться в Оклахому. — Он попытался произнести эту фразу с вызовом, однако голос звучал устало и жалко. — Могу поехать на автобусе.

— Конечно. И посмотришь полстраны по дороге. Но я думал, тебе здесь нравится.

В ответ мальчик пожал плечами.

— Все нормально.

— Кто-то обидел тебя, приятель?

— Нет.

— Ты поссорился с Алексом?

— Нет, ничего подобного. Я просто возвращаюсь в Оклахому. Вчера ночью было слишком поздно садиться на автобус, так что я решил забраться сюда и подождать. Наверное, я заснул. — Он сидел по-прежнему отвернувшись и еще больше сгорбившись. — Ты не сможешь заставить меня вернуться назад.

— Ну, знаешь, я все-таки больше тебя, так что, наверное, смогу, — мягко произнес Нэйт, коснувшись рукой волос Кевина. Мальчик резко отшатнулся. — Однако я ничего не буду делать, пока не пойму, что у тебя на уме.

Натаниэль молча подождал какое-то время, смотря на море и слушая ветер, пока не понял, что Кевин немного расслабился в его присутствии.

— Твоя мама беспокоится о тебе. И остальные тоже. Может быть, ты вернешься назад и попрощаешься со всеми, прежде чем уехать навсегда.

— Она меня не отпустит.

— Она тебя очень любит.

— Я не должен был у нее рождаться. — В его словах, слишком резких для маленького мальчика, звучала горечь.

— Что за чепуха, просто уши вянут. Хочешь злиться — злись, это твое полное право, только какой смысл глупости-то болтать.

Кевин резко вскинул голову. При виде его грязного личика с размазанными по щекам слезами у Натаниэля чуть не разорвалось сердце.

— Если бы не я, все было бы по-другому. Она всегда утверждала, что это не имеет значения. Но я знаю.

— Что ты знаешь?

— Я уже больше не ребенок. Я знаю, что он сделал. Сделал ее беременной, а потом сбежал. Сбежал и больше не беспокоился. Сбежал и женился на Сюзанне, а потом бросил и ее тоже. И Алекса, и Дженни. Вот как получилось, что я их брат.

«Да, в штормовых морях, — подумал Натаниэль, — прокладывать курс следует с особой осторожностью, иначе неминуемо разобьешься о скалы». Глаза мальчика, в которых застыли боль и злость, неотрывно смотрели на него.

— Только твоя мама имеет право объяснить тебе все это, Кевин.

— Она мне сказала, что иногда люди не могут пожениться и жить вместе, даже если у них есть дети. Но он не хотел меня. Он никогда не хотел меня, и я его ненавижу.

— Не могу спорить с тобой по этому поводу, — осторожно заметил Натаниэль. — Однако твоя мама любит тебя, и это значит гораздо больше. Если ты уедешь, то причинишь ей боль, очень сильную боль.

Губы Кевина дрожали.

— У нее бы был ты, если бы я ушел. Ты бы остался с нею, если бы не я.