Зависть - Браун Сандра

— Я не бесплодна.

— Значит, это он стерилен?

Марис сделала движение, словно собиралась снова встать с ящика, и Паркер умоляющим жестом сложил руки на груди:

— Хорошо, хорошо, не будем говорить о детях, только не уходи! Обещаю, что этой темы я больше касаться не буду. — Он немного помолчал, словно приводя в порядок свои мысли. — Итак, ты каждый день встречалась с Ноем на работе и в конце концов втрескалась в него по уши… — резюмировал он после небольшой паузы.

— Не совсем так, — поправила Марис. — Говоря откровенно, я «втрескалась» в него гораздо раньше — еще до того, как мы с ним встретились.

— Как это? — удивился Паркер.

— Я прочла его книгу.

— «Побежденного»?! — невольно вырвалось у Паркера.

— Так ты ее знаешь? — обрадовалась Марис. — Ах да, конечно, снова та статья… Я припоминаю — там писали, что Ной является автором нашумевшего бестселлера.

— Да, в статье об этом писали, — кивнул Паркер. — Но я читал «Побежденного» раньше, когда книга только вышла.

— Я читала ее, наверное, пятьдесят раз!

— Надеюсь, ты шутишь? — мрачно спросил Паркер.

— Нисколько! Я очень люблю эту книгу. Ее главный герои стал для меня идеалом мужчины. Я грезила о нем буквально днями напролет…

— Ты склонна к романтическим мечтаниям? — перебил Паркер.

— А кто из нас не мечтает? — пожала плечами Марис. — По-моему, в этом нет ничего удивительного.

— Возможно, но только для тебя. Что касается меня, то мои фантазии обычно таковы, что о них не очень-то прилично распространяться. Впрочем, тебе бы я мог рассказать…

— Нет, ты неисправим!

— Именно так сказала моей матери моя учительница начальной школы.

— Когда…

— …Когда в третий раз застукала меня в туалете, где я испытывал свою любимую игрушку.

— Пожалуй, я не стану спрашивать, что это была за игрушка.

— Да, уж лучше не спрашивай… Так на чем мы остановились?

— На Сойере Беннингтоне.

— Ах да… Твой любимый литературный герой, он же предмет твоих романтических грез… Знаешь, мне это кажется немного странным.

— Что именно?

— Что он тебе так понравился. Ведь он же совершенно криминальный тип!

— Просто вор и убийца.

— Вообще-то, в нашей стране воровство и убийство считаются общественно опасными преступлениями.

— Но его поступки можно оправдать — ведь он мстил за свою жену и сына. Я рыдала в три ручья над теми страницами, где описано, как он находит их тела. До сих пор, когда я перечитываю «Побежденного», у меня в этом месте слезы наворачиваются на глаза. — На лице Марис появилось мечтательное выражение. — Сойер суров и безжалостен со всеми, кроме Шарлотты, — продолжила она. — Их любовь настолько сильна, что против нее бессильна даже смерть. Когда Сойера линчевали за его преступления, он думал о…

Марис неожиданно смутилась и, не договорив, слегка пожала плечами.

— Извини, — сказала она. — Я, кажется, увлеклась. Теперь ты, наверное, считаешь меня дурой, но… Я действительно очень люблю эту книгу.

— Ты говоришь о ее героях так, словно они — живые люди, — заметил Паркер, и Марис кивнула:

— Да. Ной описал их так живо, с таким мастерством, что перестаешь думать о них как о вымышленных персонажах. Иногда я даже начинаю по ним скучать. Тогда я открываю книгу на любой странице, читаю подряд несколько абзацев, и мне сразу начинает казаться, будто я побывала у них в гостях.

— Помнится, по этому роману даже сняли фильм.

Марис кивнула:

— Да, но это была такая чушь, что… Словом, книга намного лучше. Впрочем, я не виню ни режиссера, ни продюсеров — на мой взгляд, экранизировать такие вещи практически невозможно. Ты, наверное, знаешь, что критика назвала «Побежденного» лучшим историческим романом после «Унесенных ветром»?..

— Да, это серьезный комплимент, — сказал Паркер.

— И, по-моему, вполне заслуженный.

— А что еще написал твой муж? — поинтересовался Паркер.

— В том-то и дело, что ничего… — Оживление внезапно оставило ее, а взгляд потух. — Ной участвовал в подготовке «Побежденного» к изданию и настолько увлекся процессом, что… В общем, он решил, что его призвание не литература, а книгоиздание. Наверное, его можно понять. Когда твой первый роман производит такую сенсацию, невольно начинаешь бояться, что следующая книга будет намного хуже. Как бы там ни было, Ной больше не пробовал писать. Только недавно… Взгляд Паркера неожиданно стал внимательным и острым.