Змей-искуситель - Смит Дебора

Желание казалось мне неугомонным растением с крепкими усиками, наподобие плюща, обвившего половину моего дома. Оно уже пробралось мне под кожу, да и Якобека явно не пощадило. С этим надо было както справиться, только я не знала, как. Все свое детство я была влюблена в Дэви. К тому времени, как мы занялись любовью, у нас было багажа побольше, чем у других подростков. А на следующий год мы уже были родителями маленького сына. После смерти Дэви я ни разу не встретила мужчину, которого не смогла бы с легкостью забыть. Но это было до Якобека.

Мы с ним пили сидр, сидя у костра возле пруда с рыбками. Пламя разделяло нас, но на звезды мы смотрели вместе.

В ту ночь мне приснился солдат, которого я когдато убил. Я не назову места, где это случилось. Достаточно будет сказать, что мои парни вступили в кровавый рукопашный бой. Это было одно из последних заданий, в которых я принимал участие, перед тем как Ал объявил о своем намерении стать президентом, и мне пришлось уйти из армии. После боя мы осматривали убитых, забирали документы. Я нагнулся над телом. Убитому пареньку было не больше пятнадцати. Порывшись в карманах его камуфляжной куртки, я нашел помятую фотографию хорошенькой девушки, откинувшей назад капюшон плаща. Ее длинные черные волосы водопадом струились по плечам. На обороте было написано ее имя и слово, означавшее «моя невеста».

Я подумал о том, что эта девушка никогда не узнает, как погиб ее жених. Я стоял над телом, держа снимок окровавленными пальцами и чувствуя себя так, словно это из моего сердца выплеснулась вся жизнь, и об этом тоже никто не узнает. Враг был слишком силен, его нельзя было оставлять в живых. Эти люди убивали невинных, а парнишка был их рабом. Много недель я думал о нем и его девушке. Так любить, чтобы носить с собой снимок даже в бою… А потом умереть. Я узнал, где она живет, и передал фотографию через одного местного, которому мог доверять. Я написал в записке: «Он был храбрым. Он был солдатом. Он думал о тебе». И не подписался.

Когда я проснулся, то перерыл весь вещмешок в поисках фотографии Хаш, а потом достал массивный кожаный бумажник, с которым никогда не расставался. Я поместил ее снимок между кредитными карточками и удостоверением личности, по которому в любой стране мира узнали бы, кто я такой.

Он был храбрым. Он был солдатом. Он думал о тебе.

Вечерами по воскресеньям, когда тяжелая работа оставалась позади, мы часто разжигали большой костер на поляне в саду и садились вокруг него. Нас собиралось человек десять или больше — служащие и члены семьи, усталые, запыленные, пахнущие яблоками. Над огнем висел огромный котел с тушеным мясом или чили. Мы ели, пили кофе, обсуждали полученные за выходные дни прибыли и возникшие проблемы. Разбирали отдельные моменты, как футболисты после игры. Иногда ктото начинал играть на гитаре, и тогда мы пели старинные песни жителей гор — звонкие и ритмичные, успокаивающие своей простой философией.

Сначала все стеснялись Эдди, приходившую посидеть у огня. Но однажды она с воодушевлением, хотя и довольно фальшиво, исполнила «Оставаться живым», а торжественный Дэвис изображал танец Джона Траволты. Все расхохотались. Даже Якобек улыбнулся.

— Она хорошая девочка, — прошептал один из моих родственников.

Я кивнула.

Люди уходили по одному, пока у костра не оказались только мы с Якобеком. Мне оставалось только беспомощно наблюдать за игрой света и тени на его лице и теле. Он встал и посмотрел на меня с высоты своего роста, а потом нарушил волшебную ночную тишину вокруг нас.

— У меня есть коечто для тебя. Я вернусь через минуту.

Я с тревогой выпрямилась на старой деревянной скамье и поплотнее закуталась в шерстяной жакет. Якобек исчез в темноте. Его долго не было, а когда он вернулся, то принес небольшой кожаный чемоданчик с раздувшимися боками. Якобек присел на корточки у моих ног, открыл чемоданчик и вытащил пухлую папку.

— Здесь медицинские и финансовые справки Ала. Никто, кроме членов семьи, этого никогда не видел. Ни один человек. Хочешь узнать о его проблемах с простатой? О неудачных вложениях? Ты все найдешь тут. — Он положил папку мне на колени, потом достал следующую. — Эдвина. Антидепрессанты, пластическая хирургия, посещения психотерапевта по поводу вспышек гнева.

Я сидела не в силах произнести ни слова, а Якобек достал третью папку, значительно тоньше предыдущих двух.

— Это обо мне. — Папка тоже легла мне на колени. — Здесь документы обо всех заданиях, которые я выполнял, включая поездки в такие места, где, если верить правительству, мы никогда не были. Отдай эти бумаги журналистам, и международные отношения изменятся навсегда.