Практическая магия - Смит Дебора

Ему было ничуть не лучше, но я об этом не догадывалась.

Хаммер поднял голову и негромко тявкнул. Мы с Квентином одновременно повернули головы к кустам форситии у забора. Сначала я услышала только мелодичное пение лягушек на берегу ручья, но затем до меня донесся отчетливый шорох шагов.

Я встала и подошла к перилам крыльца.

– Артур? – окликнула я.

Он вышел из тени и двинулся ко мне по лунной дорожке, что-то держа в руке.

– Брат-медведь!

– Я здесь, Артур, – откликнулся Квентин.

– Сестра-медведица!

– Я здесь, – сказала я.

– Я знаю, чего хочет мама-медведица. Я наконец понял.

У меня перехватило дыхание.

– И чего же она хочет, дорогой?

Артур подошел ближе. Лунный свет посеребрил его темные волосы, лицо казалось молочно-белым. Он сделал еще несколько шагов, но ноша тянула его к земле.

– С ней нет никого рядом. Никого из ее племени. Ты ведь тоже об этом думал, брат-медведь? Ты поцеловал Урсулу, чтобы прогнать злых эльфов, потому что она тоже одинока. Как и мама-медведица.

Квентин встал.

– Я поцеловал Урсулу только потому, что она мне нравится.

– Маме-медведице нужен друг, который будет ее целовать. Она так одинока… Если она не будет чувствовать себя лучше, она… Она умрет! – Артур всхлипнул, подавил рыдание. – Так плохо быть одному. Мама-медведица умрет, потому что она несчастлива! Умрет, как умер папочка! Но ты можешь ей помочь!

– Спокойнее, Артур, спокойнее, – я попыталась утешить его и начала спускаться по ступенькам.

Он попятился, и я тотчас остановилась.

– Скажи мне, приятель, что ты хочешь, чтобы я сделал? – поторопил его Квентин.

– Ей нужен друг! Если тогда ей не станет лучше, она сможет переехать жить к тебе.

– Что ты хочешь сказать? Ты позволишь мне забрать ее?

– Да, если она не будет счастлива, когда у нее появится друг. Сначала нам надо это проверить, ладно?

– Договорились, Артур. Мы все выясним, чего бы нам это ни стоило. – Мы с Квентином обменялись недоуменными взглядами.

– Я принес первый кусочек ее друга! – объявил Артур. – Я нашел это в амбаре, где мы работали. Папочка спрятал это высоко, но оно упало на землю. Потому что папочка хочет, чтобы мы это использовали. – Артур опустился на колени, положил свою ношу к ногам Квентина и мгновенно отпрянул. – Это кость! – воскликнул он. – Завтра я поищу другие части! – Мой брат развернулся и убежал в ночь.

Мы стояли молча, и оба обдумывали странную просьбу Артура.

– Давай-ка посмотрим, что он принес, – предложил Квентин.

Я вошла в дом и зажгла лампы на крыльце. Когда я вернулась, он сидел на корточках и рассматривал два фрагмента чугунного литья прямоугольной формы с ножками, связанные вместе для удобства хранения.

– Похоже на станок от старой швейной машинки, – решил он.

– Так и есть. Машинки давно не существует. Когда-то она принадлежала моей бабушке, потом на ней шила мама. Папа повесил это на чердаке в амбаре. Он собирался сделать из них стол. Но у него так и не дошли руки.

– И что же я должен с ними делать, по мнению Артура? – Квентин попытался пальцем отковырять ржавчину на одной из ножек. – Чего он хочет?

И вдруг меня осенило. Я присела на мокрую от дождя землю и подняла железо к себе на колени. Я с горечью посмотрела на Квентина – потерпевшая поражение, рассерженная, сбитая с толку. Идея моего брата была неосуществима, как и мое желание быть рядом с Квентином. Мы все кончим тем, что потеряем наши сердца, наши души, наши надежды.

– Артур хочет, чтобы ты создал еще одного Железного Медведя, – сказала я.

ГЛАВА 16

После бессонной ночи горячее утреннее солнце жгло Квентину глаза. Его лучи пробивались сквозь массивные ветви ели, ярко освещая маленькую католическую часовню с побеленными известью стенами. Вдоль ведущей к ней дорожки в глиняных горшках росли веселые яркие петунии. Невысокий седой священник в джинсах и черной рубашке с белым воротничком как раз подметал ее. Ушастый бигль прекратил обнюхивать аккуратно подстриженную лужайку и уставился на Квентина, как будто увидел лису.

Такая реакция уже давно не удивляла Квентина.

– Отец мой, не могли бы вы выслушать мою исповедь? Но должен предупредить вас, что многие годы не переступал порога церкви. Я закоренелый грешник.

– Неужели? Что ж, тогда сейчас самое время облегчить вашу совесть. Заходите. Меня зовут Рой, отец Рой.

Они обменялись рукопожатием.