Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Гитин Валерий Григорьевич

И снова скитания, снова конфликты с сильными мира сего и опасные последствия этих конфликтов…

Нужно заметить, что он был несдержан на язык, а это весьма опасное качество в сочетании с болезненным чувством справедливости. С другой стороны, не обладая опасными качествами, не станешь кумиром миллионов…

Он не просто высмеивал суеверия, он давал им бой, яростный, беспощадный и напрочь исключающий мирные соглашения.

1762 год. Суд города Тулузы — по требованию местной общественности — рассмотрел дело семидесятидвухлетнего протестанта Каласа, обвиненного в убийстве собственного сына.

Поводом к убийству якобы послужило решение двадцатисемилетнего молодого человека принять католичество. Рассматривая это дело, суд почему-то (!) не принял во внимание таких очевидных обстоятельств, как необычайную физическую силу покойного, его сумасшествие и неоднократные попытки покончить жизнь самоубийством, что он и сделал в данном случае. Щуплый и больной старик — его отец — практически никак не мог повесить этого молодого и сильного (как все сумасшедшие) человека.

Да, если объективно, то все так, однако Калас был протестантом, и «доброжелательные» соседи не раз слышали, как он пренебрежительно отзывался о католической мессе, поэтому его судьба была предопределена, и суд превратился в пустую формальность. Старик был колесован на городской площади, а остальных его детей сослали на галеры.

В этом деле не было ничего необычного для того времени, и затерялось бы оно в длинном списке подобных дел, наглядно подтверждающих гуманизм христианской (как, впрочем, и всякой иной) религии, если бы не Вольтер, который был так потрясен случившимся, что запретил себе улыбаться до тех пор, пока невинная жертва религиозного фанатизма и судебного произвола не будет реабилитирована, а дети Каласа не будут возвращены с галер.

Он не улыбался ровно три года, пока вследствие его титанических усилий Парижский парламент не отменил преступный приговор Тулузского суда.

Ненависть Вольтера к католицизму со временем переросла в ненависть к религии вообще. К религии как к социальному институту, но не к вере во всемогущего Творца. Это очень важно. Церковники ведь из кожи вон лезут, чтобы вбить в массовую голову осознание идентичности своей религии и веры любого нормального человека в непознанную основу Мирозданья. Так же, как чиновники веками вбивают в массовое сознание идентичность понятий «родина» и «держава». Мотив один и тот же — корысть.

Вольтер вел обширную переписку. Его послания друзьям, да и вообще всем, кого он искренне уважал, неизменно касались Церкви и «растления ею духовной жизни общества», после чего он писал одну и ту же фразу: «Раздавите гадину!»

Вершиной его антиклерикализма стал «карманный философский словарь», изданный в 1764 году и ставший знаменитым бестселлером. Напрасно один из церковных графоманов, некий аббат Шодон тужился, сочиняя противовес вольтеровскому шедевру — «Анти-философский словарь». Напрасно. Чтобы противостоять Вольтеру, нужно быть каким-нибудь Анти-Вольтером, но не каким-то истекающим злобой попом.

Этот аббат написал в итоге: «Из всех сочинений, которые извергла на свет ярость безбожия, нет ни одного, отмеченного более мрачными чертами, чем „Философский словарь“… Его все читают, все его цитируют — военные, магистры, женщины, аббаты; эта чаша, из которой все состояния и все возрасты отравляются ядом безбожия…»

Не безбожия, малоуважаемый, а внутренней свободы, независимости от ваших мертвящих догм и стереотипов. Впрочем, вам этого не понять…

А девятнадцатилетний де ла Бар был в 1766 году казнен по обвинению в безбожии, и главной уликой послужил найденный у него «Философский словарь» Вольтера.

Как бы не так, безмерно уважаемый господин Вольтер! Как бы не так. Вам очень повезло не дожить до кровавого и совершенно безмозглого хаоса, называемого Французской революцией, иначе бы ее вожди припомнили одну из самых знаменитых Ваших фраз: «Если чернь принимается рассуждать — все погибло!» И натравили бы на Вас эту самую чернь, которая бы решительно потребовала казни «врага народа» (этот термин возник гораздо раньше, но тогда вот засиял с новой силой), а глас народа — это… Понятно. Так что Вам повезло…