100 великих россиян - Рыжов Константин Владиславович

Противостоять дегуманизации общества, по глубокому убеждению Достоевского, возможно лишь одним способом — приняв благодатное учение Христа. Но западная цивилизация, утратившая детскую веру в Бога, уже не способна к этому. (Вслед за Герценом Достоевский развивал мысль о том, что «весь западный мир идет в мещанство», что мещанство как раз и есть тот идеал, «к которому стремится и подымается Европа со всех точек дна…») Только русский народ, который «безмерно выше, благороднее, честнее и наивнее» европейцев с их «дохлым католицизмом и глупо противоречащим себе самому лютеранством» способен к чуду обновления. Отсюда шла вера Достоевского в мессианское призвание России — «объединить все народы у подножия Креста». «Всему миру готовится великое обновление через русскую мысль (которая плотно связана с православием…), — писал он в письме к Майкову, — и это совершится в какое-нибудь столетие — вот моя страстная вера». И в другом месте: «Назначение русского человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирное… Россия призвана изречь окончательное слово великой всеобщей гармонии братского окончательного согласия всех племен по Христову закону…»

В середине 60-х гг. жизнь Достоевского была полна драматических событий. В 1864 г. один за другим умерли близкие ему люди — сначала жена, а потом старший брат. Вслед за тем последовал крах его журнала — он прекратил существование в июне 1865 г. Достоевский был окончательно разорен, и ему грозила долговая тюрьма. Чтобы хоть как-то поправить свои дела, он продал книгоиздателю Стелловскому права издания всех своих сочинений в трех томах и обязался к 1 ноября 1866 г. написать новый роман. В договоре было указано, что в случае, если рукопись не будет вручена к сроку, все существующие и будущие романы Достоевского становятся на ближайшие девять дет исключительной собственностью Стелловского. За этот кабальный договор Достоевский должен был получить всего 3000 рублей, но не получил даже их — Стелловский расплатился с ним скупленными по дешевке векселями «Эпохи».

Достоевский решил уехать из Петербурга за границу, чтобы здесь, вдали от дел, кредиторов и полиции, сосредоточиться на писании романа. Но страсть к игре не давала ему покоя. За пять дней в Висбадене он проиграл на рулетке все, что имел, вплоть до карманных часов. Некоторое время, не имея никаких средств, он чуть ли не из милости жил в каком-то третьесортном отеле, хозяин которого всеми способами выражал ему свое презрение. «Рано утром мне объявили в отеле, — писал Достоевский в письме к Сусловой, — что мне не приказано давать ни обеда, ни чая, ни кофею…» В этих условиях он начал писать свой величайший роман «Преступление и наказание», первая часть которого вышла в январской 1866 г. книжке «Русского вестника». Едва появившись в печати, роман вызвал множество восторженных откликов — даже недоброжелатели Достоевского признавали «Преступление и наказание» одним из величайших творений русской литературы.

В октябре, когда до установленного Стелловским срока оставался всего месяц, Достоевский был принужден прервать работу над «Преступлением и наказанием» ради «Игрока». Чтобы ускорить написание книги, он попросил найти ему стенографистку. Известный преподаватель стенографии Ольхин прислал Достоевскому свою способнейшую ученицу, двадцатилетнюю Анну Григорьевну Сниткину. Но даже с ее помощью Достоевский имел очень мало надежды исполнить кабальный договор и в первое время сильно нервничал.

Однако по мере того, как работа продвигалась, он успокаивался. К тому же роман выходил удачным, и Достоевский все более увлекался им. Работая по нескольку часов в день со своей помощницей, он вскоре заметил ее миловидность и своеобразную привлекательность. Их отношения становились все более близкими. Таким образом, Достоевскому удалось успешно выпутаться из этой, казалось бы, безвыходной ситуации — он не только закончил в срок «Игрока» (роман был написан за 26 дней), но и нашел спутницу жизни, которая оставалась его верным и любящим другом до самой его смерти. Сдав Стелловскому «Игрока», Достоевский предложил Анне Григорьевне стенографировать последнюю часть «Преступления и наказания». Вскоре он попросил ее руки. Эта последняя страсть Достоевского нисколько не походила на его предыдущие бурные и трагические романы. Он сам писал о своей второй женитьбе очень просто и безыскусно: «При окончании романа я заметил, что стенографистка моя меня искренне любит, хотя никогда не говорила мне об этом ни слова, а мне она все больше и больше нравилась Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я предложил ей за меня выйти.