Крестовые походы. Под сенью креста - Доманин Александр

Как правило, едва упоминается это сло-во, почти у каждого всплывает в памяти фраза: «Вассал моего вассала — не мой иассал.». И действительно, отношения подчиненности низших слоев дворянства высшим носили довольно сложный, если не сказать, запутанный характер. Некий барон мог быть вассалом (подчиненным) графа, который сам был вассалом герцога. Однако, барон герцогу не подчинялся, и герцог должен был сначала приказать графу, а уже тот давал указание барону. Больше того, у барона были и собственные вассалы, ответственные только перед ним. С точки зрения привычной для нас армейской дисциплины — очевидная нелепица: армия в такой ситуации становится трудноуправляемой. Еще хорошо, если во главе армии один командующий, связанный с вооруженным рыцарством цепочкой вассальных отношений. А если во главе войска несколько высших князей? А ведь именно так было в ходе большинства крестовых походов, в том числе и Первого, и это впоследствии сыграло важную роль в серьезных поражениях крестоносцев, о чем будет подробно рассказано в дальнейшем. И все же, несмотря на все свои минусы, вассалитет действительно долгое время обеспечивал крестоносное движение притоком все новых и новых «Христовых рыцарей», несмотря на крупные затраты и многочисленные неудачи. Каким же образом?

Вассальные отношения скреплялись клятвой верности вассала своему господину/ За нарушение клятвы следовали довольно суровые наказания, важнейшим из которых было лишение нарушителя пожалованных ему земель. Кара более чем серьезная, и поэтому вассальная клятва, особенно для мелких феодалов, была важным стимулом для подчинения. Нарушив присягу, они могли потерять все средства к существованию. Для крупных владетелей с большими земельными угодьями это было меньшим сдерживающим фактором — ведь многие из них были связаны вассальными отношениями сразу с несколькими господами. Какой-нибудь герцог мог быть вассалом короля — как герцог, и в то же время владеть графством, пожалованным ему неким маркизом. И король мог обрушить кару на герцога, но ничего не мог сделать с ним как с графом. Эта чрезвычайно замысловатая иерархия веками поддерживала феодальную раздробленность, была и почвой, и топливом для многих дворянских мятежей. Порой вассалитет приводил и к абсолютно парадоксальным ситуациям. Так, например, английский король Эдуард III, будучи верховным сувереном у себя на родине, одновременно являлся вассалом французской короны как герцог Аквитании — территории на юго-западе Франции. Пока англо-французские отношения были мирными, эта ситуация могла бы вызвать только улыбку, но когда вспыхнула Столетняя война между Англией и Францией, аквитанским дворянам стало не до смеха. Ведь теперь, чтобы не нарушить клятву верности, они должны были воевать со своими соотечественниками на стороне чужеземцев! Вот таковы были парадоксы феодализма.

Вернемся, однако, к крестовому походу. Феодал объявлял о своем стремлении отправиться в вооруженное паломничество в Святую Землю, принимая крест. Само принятие креста считалось делом сугубо личным, так сказать, движением души. Но вассалитет, вошедший в дворянскую плоть и кровь, и здесь оказывал сильнейшее воздействие. Если герцог или граф принимал крест, большинство вассалов тут же следовало его примеру — из чувства долга или опасаясь немилости. В этом отношении весьма интересно свидетельство Жана де Жуанвиля, записавшего разговор двух рыцарей накануне Восьмого крестового похода. На вопрос собеседника, нужно ли им отправляться в поход, второй рыцарь заметил: «Если мы не примем крест, мы потеряем благосклонность короля; если же мы примем крест, мы потеряем благосклонность Господа Бога, поскольку сделано это будет не для Него, а только из-за боязни огорчить короля». Как же в этом случае поступили рыцари? Правильно, отправились в поход.

Само собой, чем ниже стоял сеньор на феодальной иерархической лестнице, тем меньшим влиянием он пользовался, однако суть дела от этого не менялась. Существует бесчисленное количество свидетельств о том, как тот или иной епископ, барон или другой сеньор принимал крест — и немедленно то же делали его домочадцы и вассалы. Такая практика сложилась уже перед Первым крестовым походом. Его серьезной особенностью было лишь то, что в нем не принял участия ни один из суверенных христианских государей*, что в более позднее время стало почти правилом. И Первый крестовый поход уникален не только своим размахом, небывалым энтузиазмом крестоносцев и завершившим его грандиозным успехом. Он оказался единственным в своем роде, лишенным хотя бы какого-либо элемента единоначалия, соединив в одном войске нескольких совершенно независимых феодальных князей. Кто же были они — вожди Первого крестового похода, и кого они повели за собой?