Крестовые походы. Под сенью креста - Доманин Александр

Вернемся, однако, к Герману фон Зальце. Когда в 1209 году он принял должность гроссмейстера, Немецкий орден был еще весьма слаб, а его влияние очень ограниченно — во всяком случае, оно не шло ни в какое сравнение с возможностями и авторитетом обоих интернациональных орденов. Десяток ком-турств, разбросанных по Святой Земле и Европе, три-четыре госпиталя, несколько десятков братьев-рыцарей и поддержка, впрочем, не слишком активная, Иннокентия III — вот и все, чем мог похвастать Орден в год своего первого юбилея. Новое-братство, конечно, развивалось, но возможности его роста, серьезно корректировались наметившимся, особенно после Четвертого крестового похода, спадом крестоносного движения. Число паломников, отправляющихся с оружием в руках в Палестину, значительно сократилось — как ввиду серьезной неудачи Третьего похода, так и из-за удачи (как это ни парадоксально) завоевателей Константинополя. Новые крестоносцы уже не рвались в далекие заморские земли, где сложить голову было легко, а завоевать богатства — более чем сомнительно. Куда привлекательнее было грабить поверженную Византийскую империю. Религиозные устремления все более отступали перед экономическими и политическими.

Это изменение социально-политической ситуации Герман фон Зальце осознал одним из первых. Обладая недюжинным даром политического предвидения, он уже в начале XIII века, по-видимому, понял всю бесперспективность дальнейшей борьбы за Святую Землю. Безусловно, он не собирался отказываться от священной войны — в конце концов, это было вопросом престижа, более того, являлось прямым требованием Устава. Но складывать все яйца в одну корзину новый гроссмейстер не хотел. Инстинктивно он ощущал, что судьба Ордена лежит не в пустынях Палестины, но, как института сугубо национального, находится в Европе, причем, в областях, не слишком удаленных от Германии. И Герман фон Зальце отказывается от старого пути (то есть основной базы в Палестине и массированного, но спорадического разбрасывания владений по всем странам Европы), который, в общем-то, дублировал уже опробованную линию иоаннитов и тамплиеров, и намечает для тевтонского ордена две новые стратегические цели.

Первой было укрепление позиций ордена в Германии. С  1209 года именно на это направляются усилия тевтонских братьев, сюда следуют финансовые вложения, значительно усиливается пропаганда ордена в среде немецких аристократов. И почти ежегодно в Германской империи начинают возникать новые комтурства, строятся впечатляющие орденские храмы, а число принимаемых братьев быстро растет. И, как бы утверждая смену восточных приоритетов на европейские, фон Зальце основывает еще одну штаб-квартиру ордена — в Венеции, которая юридически не подчинена резиденции гроссмейстера в Акре, а становится вторым, европейским, центром, полностью равноправным. Гроссмейстер убивает этим сразу двух зайцев: он не порывает с установившейся крестоносной традицией — ведь в Венеции группируются паломники, отсюда начинается путь в Святую Землю. Общественное мнение может быть спокойно — нет и речи об отказе от христианского долга рыцаря-монаха. В то же время, Венеция находится в двух шагах от Германии, отсюда легко контролировать ситуацию в немецких землях, получать европейскую информацию и принимать быстрые и адекватные решения. Не последнее место в выборе Венеции в качестве второй штаб-квартиры занимает и та, позже еще более ясно выраженная, позиция, к которой активно подталкивал орден решительный Герман фон Зальце. А именно, гроссмейстер хотел поставить тевтонских рыцарей в промежуточное положение между Империей и папством, чтобы, попеременно разыгрывая ту или другую карту, сохранять самостоятельность в политике и усиливать собственное влияние.

Вторая цель была не менее важной — как в самостоятельном отношении, так и потому, что от нее зависел успех в достижении первой. Чтобы закрепиться в Империи и обеспечить стабильное развитие ордена, повысить его привлекательность в глазах потенциальных кандидатов, миссия рыцарского братства должна была стать ближе к меняющемуся на глазах общественному мнению. Если люди больше не рвутся в далекую Святую Землю (в которой, к тому же, заправляют французы), то им необходимо дать другую, более простую и понятную возможность приложения сил. Конечно, и эта новая цель должна лежать в русле борьбы за веру как базы всей крестоносной идеологии. В то же время, она должна быть близка (и выгодна!) в первую очередь немцам, в определенном смысле — совместить их религиозные и национальные устремления.