Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр

— Но когда они увидятся, — спросил Бонапарт, — когда они договорятся между собой и когда те самые кинжалы, что носятся в воздухе, направятся в мою сторону, тогда вы, наконец, избавите меня от них? Вы арестуете их?

— Пока нет.

— Но чего вы ждете, черт вас дери?

— Когда особа, которую они ждут, прибудет в Париж.

— Какая еще особа?

— Принц из дома Бурбонов.

— Им нужен принц, чтобы убить меня?

— Прежде всего, кто вам сказал, что они хотят вас убить? Кадудаль определенно заявил, что никогда не станет вас убивать.

— А на что же он рассчитывал с адской машиной?

— Он клянется всеми святыми, что не имеет никакого отношения к этой дьявольской затее.

— Но чего же он хочет?

— Драться с вами.

— Со мной?

— Почему бы и нет? Вы же совсем недавно хотели драться с Моро.

— Но Моро — это Моро, то есть великий генерал, победитель, правда, я называл его генералом отступлений, но это было до Гогенлиндена. А как они хотят драться со мной?

— Однажды вечером, когда вы будете возвращаться из Мальмезона или из Сен-Клу с эскортом из двадцати пяти или тридцати человек, двадцать пять или тридцать шуанов с Кадудалем во главе, вооруженные точно так же, как ваши люди, перегородят вам дорогу, нападут на вас и убьют.

— А что будет после того, как меня убьют?

— Принц, который будет присутствовать при этой схватке, разумеется, не принимая в ней участия, провозгласит монархию, а граф Прованский^[105], который и пальцем не пошевелит ради этого дела, будет наречен Людовиком Восемнадцатым, воссядет на престол своих предков, и этим все будет сказано. Вы останетесь в истории, как светящаяся точка, как своего рода солнце, золотыми спутниками которого будут Тулон, Монтебелло, Риволи, Лоди, Пирамиды и Маренго.

— Давайте серьезно, господин Фуше. Так что за принц должен прибыть во Францию, чтобы подобрать мое наследство?

— О, тут я должен признаться, что нахожусь в глубоком неведении. Вот уже почти десять лет, как все ждут этого принца, а его все нет как нет. Его ждали в Вандее и не дождались. Его ждали в Кибероне — и тоже не дождались. Его ждут в Париже, и вполне возможно, что он так и не появится, как не появился в Вандее и Кибероне.

— Ладно, — сказал Бонапарт, — подождем еще. Но вы, Фуше, отвечаете за все.

— Я отвечаю в Париже за все, если только ваша агентура не болтается у меня под ногами.

— Договорились. Вы знаете, что я не признаю никаких мер безопасности, поэтому вы должны меня охранять. Кстати, не забудьте выдать вашему агенту в вознаграждение шесть тысяч франков, и, если возможно, пусть он продолжает следить за Кадудалем.

— Будьте покойны, если даже он выпустит его из поля зрения, у нас есть по меньшей мере два ориентира, с помощью которых мы легко найдем его снова.

— Какие?

— Моро и Пишегрю.

Едва Фуше вышел за порог, как Бонапарт позвал Савари.

— Савари, — приказал Бонапарт своему адъютанту, — принесите мне перечень тех, кто в департаменте Нижняя Сена был замечен в нападениях на дилижансы и других подобных делах.

Дело в том, что, с тех пор как в стране восстановился порядок и спокойствие, полиция составила список всех, кто так или иначе принимал участие в беспорядках или же просто был замечен в краях, где происходили нападения на дилижансы.

Все эти люди были разбиты на четыре категории:

1) подстрекатели,

2) исполнители,

3) сообщники,

4) те, кто помогал скрыться от правосудия представителям первых трех категорий.

Бонапарт хотел найти часовщика, которого упомянули Кёрель и агент Фуше. Конечно, Бонапарт мог узнать его имя от агента, но он никоим образом не хотел показать, что придает этому человеку большое значение, так как желал скрыть свой план от Фуше. И все потому, что его больно задела проницательность Фуше — почти так же, как слепота и недальновидность Ренье. Оказаться под угрозой, о которой не имеешь ни малейшего представления, находиться под защитой полиции и ничего не знать об этом — для человека такого ума и характера, как Бонапарт, было своего рода унижением. И Пусть его зрение оставляет желать лучшего, теперь он решил посмотреть на все со своей стороны и своими глазами.

С первого же взгляда, который Бонапарт кинул на список аббатства Трепор и кантона Лё, он нашел часовщика по фамилии Трош. Сам часовщик был арестован, но, поскольку он уже давно был замешан в разных делах, рассчитывать на его показания не приходилось. Но был еще его сын, парень девятнадцати лет, который как никто другой знал, когда и сколько человек уже прибыли во Францию и когда ожидаются новые группы заговорщиков.