Асканио - Дюма Александр

Однако по мере приближения к храму Фемиды,¹²¹ как высокопарно называл Жак здание парижского суда, Жервеза все больше замедляла шаг; добравшись туда, она еле взошла по лестнице, а у дверей судьи ноги вовсе отказались ей повиноваться, и девушка всей своей тяжестью повисла на руке школяра.

— Ну что, крошка, струсила? — спросил Жак.

— Ничуть, — ответила Жервеза. — Просто робею немного перед судьей.

— А чего перед ним робеть? Такой же человек, как и все.

— Да, но ведь придется ему все рассказывать…

— Ну и расскажешь, велика важность!

— И клятву придется давать.

— Ну и дашь!

— Жак, а ты вполне уверен, что обманул меня?

— Черт возьми, разумеется! Не ты ли сама только что уверяла меня в этом?

— Так-то оно так, но, знаешь, как ни странно, а вся эта история кажется мне сейчас совсем другой, чем дома.

— Идем, идем! Я так и знал, что струсишь.

— Жак, миленький, — взмолилась Жервеза, — пойдем лучше домой!

— Эх, Жервеза, Жервеза, но ты же обещала!

— Жак, дружочек, я больше никогда не буду тебя упрекать! Не буду ни о чем просить. Я полюбила тебя просто потому, что ты мне понравился, вот и все.

— Идем, идем! — тащил ее Жак. — Недаром я боялся, что ты струсишь. Но теперь все равно поздно.

— Почему?

— Ты шла, чтобы пожаловаться на меня, вот и жалуйся.

— Ни за что! Ни за что, Жак! Я хочу домой!

— Э, нет! — ответил Жак, раздраженный как ее упорством, так и причиной отказа. — Нет, и еще раз нет!

И он решительно постучал в дверь.

— Что ты делаешь? — закричала Жервеза.

— Сама видишь: стучу.

— Войдите! — послышался гнусавый голос.

— Я не хочу входить, не хочу! — твердила Жервеза, пытаясь вырваться из рук Жака.

— Входите! — повторил тот же голос, на этот раз более внятно.

— Жак, пусти, не то я закричу! — сказала Жервеза.

— Да входите же! — в третий раз произнес голос, но теперь уже у самой двери, и в тот же миг она распахнулась. — Ну-с, что вам угодно? — спросил высокий, тощий человек, одетый в черное, при одном взгляде на которого Жервеза задрожала, как лист.

— Вот эта девица, — сказал Жак Обри, — пришла к вам с жалобой на меня.

И он втолкнул Жервезу в темную, отвратительную, грязную переднюю. Дверь тут же захлопнулась, словно западня.

Жервеза слабо вскрикнула не то от страха, не то от неожиданности и скорей упала, чем села, на табурет у стены.

А Жак Обри, боясь, как бы девушка не позвала его, не вернула насильно, пустился наутек по коридорам, о существовании которых знали только клерки, писцы да сутяги. Выбежав во двор церкви Сент-Шапель, он уже более спокойным шагом добрался до моста Святого Михаила, по которому Жервеза должна была непременно пройти по дороге домой.

Через полчаса она и в самом деле появилась.

— Ну, как дела? — спросил, подбегая к ней, Обри.

— Ах, Жак, ты вынудил меня солгать! — отвечала девушка. — Но, я надеюсь, бог меня простит — ведь я сделала это с благой целью.

— Я беру твой грех на себя, — успокоил ее Жак. — Рассказывай.

— Я и сама ничего не знаю, — ответила Жервеза. — Мне до того было стыдно, что я даже не помню, о чем шел разговор. Господин судья задавал мне разные вопросы, а я отвечала «да» или «нет» и даже не вполне уверена, правильно ли я говорила.

— О несчастная! — вскричал Жак. — Вот увидите, она, чего доброго, заявила судье, что не я ее обманул, а она меня!

— Нет, — возразила Жервеза, — не думаю, чтобы до этого дошло.

— Записали они, по крайней мере, мой адрес, чтобы вызвать меня в суд? — спросил Жак.

— Да, я дала им адрес, — пролепетала Жервеза.

— Значит, все в порядке, — с облегчением вздохнул Жак. — Ну, а теперь что бог даст…

Отведя Жервезу домой и утешив по мере сил в том, что ей пришлось дать ложные показания, Жак Обри отправился восвояси, полный веры в провидение.

И действительно, вмешалось ли в дело провидение, или это было чистой случайностью, но на следующее утро Жак Обри получил вызов в суд. И такова сила правосудия, что Жак невольно содрогнулся, читая эту бумагу, получить которую было его заветной мечтой. Поспешим, однако, добавить, к чести школяра, что надежда увидеть Асканио и желание вызволить друга из беды, которую он же сам и навлек на него, помогли Жаку Обри тут же справиться с невольной слабостью.