Двадцать лет спустя - Дюма Александр

– В самом деле, где же моя сестра? – спросил принц Конде.

– Герцогиня нездорова, ваше величество, – ответил герцог де Лонгвиль, – и поручила мне принести ее извинения вашему величеству.

Анна бросила быстрый взгляд на Мазарини, который ответил ей едва заметным кивком.

– Что вы на это скажете? – спросила королева.

– Скажу, что она осталась заложницей у парижан, – ответил кардинал.

– Почему она не приехала? – тихо спросил принц у брата.

– Молчи! – ответил тот. – У нее, наверное, есть на то основания.

– Она губит нас, – сказал принц.

– Она нас спасет, – ответил Конти.

Кареты подъезжали одна за другой. Маршал де Ла Мельере, маршал Вильруа, Гито, Вилькье, Коменж съехались одновременно; явились также и оба мушкетера, ведя на поводу лошадей д’Артаньяна и Портоса. Последние тотчас же сели на коней. Кучер Портоса сменил д’Артаньяна на козлах королевской кареты, а Мушкетон занял его место и, по известной читателю причине, правил стоя, подобно древнему Автомедону.

Королева, которую все время отвлекали разные мелочи, искала глазами д’Артаньяна, но гасконец, со свойственной ему предусмотрительностью, уже скрылся в толпе.

– Отправимся вперед, – сказал он Портосу, – и запасемся хорошим помещением в Сен-Жермене, потому что никто о нас не позаботится. Я очень устал.

– А меня страшно клонит ко сну, – ответил Портос. – И подумать только, что дело обошлось без малейшей стычки. Право, эти парижане просто дураки.

– Лучше сказать, что мы ловко провели их, – сказал д’Артаньян.

– Пожалуй.

– А как ваша рука?

– Лучше. Но как вы думаете, теперь они от нас не ускользнут?

– Кто?

– Ваш чин и мой титул?

– Думаю, что нет, готов даже поручиться за это. Впрочем, если о нас забудут, я напомню.

– Я слышу голос королевы, – сказал Портос. – Она, кажется, хочет ехать верхом.

– О, ей, может быть, и очень хочется, но только…

– Что?

– Кардинал не захочет. Господа, – продолжал д’Артаньян, обращаясь к двум мушкетерам, – сопровождайте карету королевы и не отходите от дверец. А мы поедем вперед подготовить помещение.

И д’Артаньян поскакал вместе с Портосом в Сен-Жермен.

– Едемте, господа! – сказала королева.

Карета королевы тронулась, а за нею потянулись остальные экипажи и более пятидесяти всадников.

В Сен-Жермен прибыли без всяких происшествий. Выходя из кареты, королева увидела стоявшего у подножки принца Конде, который, сняв шляпу, протянул ей руку.

– Какой сюрприз ожидает парижан завтра утром! – сказала Анна Австрийская, и лицо ее так и сияло.

– Это война, – ответил принц.

– Ну что ж, война так война. Разве победитель при Рокруа, Нордлингене и Лансе не с нами?

Принц поклонился в знак благодарности.

Было три часа ночи. Королева первая вошла в замок; все последовали за нею. В ее свите было около двухсот человек.

– Господа, – сказала, смеясь, королева, – располагайтесь в замке, он просторен, места хватит на всех. Только нас сюда не ждали, и мне сообщили сейчас, что здесь всего три кровати; одна для короля, другая для меня…

– А третья для Мазарини, – тихонько заметил принц.

– Значит, мне придется спать на полу? – спросил Гастон Орлеанский с беспокойной улыбкой.

– Нет, монсеньор, – отвечал Мазарини, – третья кровать предназначена вашему высочеству.

– А вы? – спросил принц.

– Я совсем не лягу, – сказал Мазарини, – я должен работать.

Гастон велел указать ему, где комната с кроватью, нисколько не заботясь о том, где и как поместятся его жена и дочь.

– Ну а я все-таки лягу, – сказал д’Артаньян. – Пойдемте со мной, Портос.

Портос пошел за д’Артаньяном, как всегда полагаясь на изобретательность своего друга.

Они шли рядом по замковой площадке. Портос с недоумением глядел на д’Артаньяна, который высчитывал что-то на пальцах.

– Четыреста штук по пистолю за каждую, это составляет четыреста пистолей.

– Да, – сказал Портос, – четыреста; но откуда возьмутся эти четыреста пистолей?

– Пистоля мало, – продолжал д’Артаньян, – скажем – по луидору.

– Что по луидору?

– Четыреста по луидору – выходит четыреста луидоров.

– Четыреста? – спросил Портос.

– Да, их двести человек, и каждому надо по крайней мере две. По две на человека, всего четыреста.

– Но чего?

– Слушайте, – сказал д’Артаньян.

И так как кругом было множество всякого народа, с удивлением глазевшего на приезд двора, он досказал свою мысль на ухо Портосу.