Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр

— Бегу, генерал.

И Бурьен действительно ринулся бегом по лестнице, которая вела в покои г-жи Бонапарт.

Оставшись один, первый консул принялся мерить кабинет шагами, сложив руки за спиной. Его плечо подергивалось, губы сжимались, и он шептал:

— Я должен был вспомнить, что говорил мне Жюно у фонтанов Месудии, должен был прислушаться к словам братьев, Жозефа и Люсьена, которые говорили, что мне не следует видеться с ней по возвращении. Но как устоять перед Гортензией и Евгением! Милые дети! Только из-за них я вернулся к ней! О, развод! Я сохраню его во Франции, хотя бы лишь для того, чтобы отделаться от этой женщины, которая не может подарить мне наследника и лишь разоряет меня!

— Ну, — сказал Бурьен, входя, — шестьсот тысяч франков вас не разорят, а госпожа Бонапарт еще вполне может родить вам сына, который лет через сорок унаследует пожизненное консульство!

— Ты всегда на ее стороне, Бурьен, — сказал Бонапарт, и так ущипнул секретаря за ухо, что тот вскрикнул.

— Что же делать, генерал, я всегда на стороне того, кто прекрасен, добр и слаб.

Бонапарт в бешенстве схватил кипу бумаг, которые принес Бурьен, и начал судорожно комкать их. Выхватив наугад один листок, он прочитал:

— Тридцать восемь шляп… за месяц! Она что, надевает по две в день?.. Перья цапли на тысячу восемьсот франков! Украшения для шляп на восемьсот!

В ярости бросив счет, он схватил другой:

— Парфюмерный магазин мадемуазель Мартен — 3306 франков за румяна, только в июне на 1749 франков. Румяна по сто франков за баночку! Запомните это имя, Бурьен! Эту негодяйку нужно отправить в Сен-Лазар^[13]. Мадемуазель Мартен, слышите?

— Да, генерал.

— А!.. Вот и платья. От господина Леруа… Раньше у нас были швеи, а теперь портные для дам. Считается, что это более нравственно. Сто пятьдесят платьев за год, на четыреста тысяч франков! Но если так, это уже не шестьсот тысяч, тут на целый миллион, на миллион двести тысяч!

— О, генерал, — живо отозвался Бурьен, — по некоторым счетам был внесен задаток.

— Три платья на пять тысяч!

— Да, — сказал Бурьен, — но вот здесь шесть по пятьсот франков.

— Вы что, сударь, смеетесь? — спросил Бонапарт, нахмурившись.

— Нет, генерал, не смеюсь, и я хочу сказать, что такому человеку, как вы, не стоит сердиться из-за подобных пустяков.

— Вспомните Людовика XVI, он был королем и очень сердился, а у него было двадцать пять миллионов по цивильному листу!

— Генерал, вы в значительно большей степени король, чем Людовик XVI. Вы были королем и будете им. Кроме того, согласитесь, Людовик XVI был беден.

— Он был порядочным человеком.

— Хотел бы я знать, что сказал бы первый консул, если бы его назвали порядочным человеком?

— Если бы на эти пять тысяч она покупала прекрасные платья времен Людовика XVI с воланами, кринолинами, фижмами, на которые уходило по пятьдесят метров ткани, я бы это еще понял, но теперь в этих прямых платьях женщины выглядят, как зонтики в чехле.

— Приходится следовать моде, генерал.

— Вот это меня и бесит. Мы платим не за ткань. Если бы за ткань, то по крайней мере мануфактуры были бы обеспечены работой. Но нет, мы оплачиваем искусную кройку господина Леруа — на пятьсот франков ткани и на четыре с половиной тысячи покрой. Мода!.. Осталось найти шестьсот тысяч франков, чтобы расплатиться за моду.

— Разве у нас нет четырех миллионов?

— Четырех миллионов! Каких?..

— Тех, что Гамбург выплатил вам за попытку выслать двух ирландцев, которым вы спасли жизнь.

— Ах да, Нэппера Тэнди и Блэкуолла!

— Мне даже кажется, что Гамбург заплатил вам через господина Красную Шапочку не четыре, а четыре с половиной миллиона.

— Действительно, — ответил, смеясь, Бонапарт, придя в хорошее расположение духа при воспоминании о шутке, которую он сыграл с вольным городом Гамбургом, — не знаю, был ли я вправе так поступить, но я тогда только что вернулся из Египта. Это один из тех уроков, которые я нередко преподавал пашам.

Часы пробили девять. Распахнулись двери, и Рапп, дежуривший в тот день, объявил, что Кадудаль и два его адъютанта ожидают в приемной.

— Ну что же, — сказал Бонапарт Бурьену, — хорошо. Возьмите шестьсот тысяч франков, и я больше не хочу об этом слышать.

И Бонапарт отправился на встречу с бретонским генералом.

Едва за ним закрылась дверь, Бурьен позвонил. Прибежал Ландуар.