Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей - Вронский Константин

– Кто из вас выдаст мне имя негодяя, – внезапно выкрикнул маршал, – того я еще сегодня определю в штаб. Клянусь!

Ого, что удумал дьявол! Искушает! Да еще как! То, что пообещал маршал, разве что с раем солдатским уравнять можно! Спасение жизни, возможность не сделаться обычным пушечным мясом! «Вот, что дарю Тебе, коли поклонишься мне!» Выдержат ли пред лицом искуса солдатики?

Друзей у Дижу не было. Сейчас непременно кто-нибудь удумает подножку ему подставить. Доблестные воины всегда знали, что он презирает их. Ведь непременно с ним сейчас за это презрение поквитаются.

И в самом деле на некоторых лицах уже читалась определенная нерешимость. Тридцать сребреников манили. Но пока все молчали упрямо.

Ну, сейчас маршал судилище устроит. Даву соскочил с кобылы, выхватил пистоль из седельной сумки и ткнул в голову ближайшего солдата. Так, Булгарин, этот поляк из второго отряда.

– Ты! – в голосе маршала появились визгливые нотки, верный признак неконтролируемого бешенства. – Ты назовешь мне имя негодяя или умрешь! Считаю до трех. Р-раз…

«Крепкий парень! – мелькнуло в голове у Жильярда. – Интересно, сдуется? Ведь мерзавец отступать не будет!»

Булгарин замер, глядя мимо маршала в бесконечные дали. И лишь бледнел лицом.

– Два, – произнес Даву, взводя курок пистолета. Боже мой, Булгарин! Ведь лейтенант Фабье, старый руссоист, еще в казармах в Пруссии восторженно рассказывал ему, что Фаддей дружит с Дижу, единственный из всех. Ведь Булгарин тогда даже экзекуцию сорвал! Но что-то между ними потом произошло и с тех пор ни словом друг с другом не обмолвились. Неужели Булгарин сейчас Дижу выдаст? Фаддей слегка приоткрыл рот. И вздохнул, не произнеся ни слова.

Черт побери все на свете! Что за молодец-парень!

Жильярд выхватил свой пистоль из-за пояса и приставил к виску… маршала Даву.

– Месье маршал, спокойствие! Сейчас вы осторожно уберете ваш пистоль прочь. Иначе я лишу блестящего стратега его драгоценной головы, – негромко проговорил Жильярд. – Я тоже считаю до трех!

Маршал сначала даже не отреагировал, попытался сыграть неустрашимого.

– Это вы, капитан, сейчас же уберете оружие прочь. Вы что же, совсем обезумели? Я ваш маршал и могу устроить вам множество неприятностей.

– Маршал! Ваш пистолет! – резко выкрикнул Жильярд.

– Капитан! – взвизгнул Даву. – Сегодня же я велю разжаловать вас, уж это я вам обещаю.

Жильярд видел, как у Булгарина, которому пистолетное дуло упиралось прямо в переносье, дрожат от страха крепко сжатые губы.

– Боюсь, не успеете, месье маршал. Вы не имеете права убивать ни в чем не повинного солдата, – проговорил капитан резко. – Учтите, у меня не дрогнет рука спустить курок. Причем я-то как раз буду вправе. Мой долг защищать моих людей от несправедливости.

С огромным трудом маршалу удалось овладеть собой. В груди Даву что-то разъяренно клокотало и булькало.

– Капитан! Вы разве не слышали, что ваш солдат оскорбил меня?

– Очень даже хорошо слышал, мой маршал! Безобразие, но это еще не повод расстреливать невиновного.

– Вы что же, хотите превратить поход Великой Армии в поход висельников и негодяев?

– Нет, не хочу. Но я не могу допустить убийство.

Даву, как бешеный пес, оскалил желтые зубы. Пес, который не может смириться с тем, что наглый котяра поставил ему шах и мат. Кажется, маршал сейчас взорвется.

– Мой маршал! Я вовсе не пророк божий, – торопливо проговорил Жильярд. – Но одно знаю точно: есть только два пути покончить с безобразием. Или вы уберете оружие, и я тотчас уберу свое. Или же вы прямо сейчас пристрелите сего солдата, и тогда я пристрелю вас. Сто девятнадцать человек засвидетельствуют потом перед императором, что прав был я, а не его прославленный, но такой мертвый маршал. Так что вы решите, месье?

Жильярд чувствовал, как пот струится по его спине, да что там, даже ноги в сапогах и то взмокли. Безумие, совершенное безумие!

Булгарин памятником стоял на дороге, но в глазах его бушевала самая настоящая буря. Буря отчаяния.

Даву опустил пистоль дулом в землю, выстрелил, так что взлетели бурунчики пыли. Жильярд молча спрятал оружие за пояс, не сводя глаз с окаменевшего солдата.

Обгоревшее на солнце лицо маршала пошло морщинами.

– Второй батальон… – прошептал Даву, странно покачивая головой. – Второй батальон… – и вновь кивнул. Никак не сдюжил? И Жильярд вновь собрался схватиться за пистоль.