О доблестном рыцаре Гае Гисборне - Никитин Юрий Александрович

Гай вытянул вперед копье, принц нацепил на кончик венок, довольно тяжелый, и Гай поспешно повернулся и пустил коня вдоль трибуны.

Женщины оживились, строили ему глазки, хихикали, улыбались, поводили плечиками, наклонялись и многообещающе смотрели ему в лицо.

Он не стал тянуть время, нагнетая ожидание, копье под тяжестью венка уже склоняется книзу. Где сидит Вильгельмина, помнит хорошо, быстро остановил коня и со вздохом облегчения начал поднимать копье.

Все на трибунах замерли, копье поднимается, поднимается, Вильгельмина начала победно улыбаться, и наконец Гай опустил золотой венок на колени ее соседки, что как появилась, укрыв лицо вуалью, так и ни разу ее не приподняла.

На трибунах ахнули, наступило недоуменное молчание. Затем кто-то заорал издали:

– Шериф, да что за… кого ты выбрал?

– Королеву, – ответил Гай.

Он медленно и с достоинством повернул коня, сейчас каждое движение фиксируется, конь сделал пару шагов, со всех сторон закричали:

– Но кто она?

– Мы ее не видели!

– Пусть покажет лицо!

– Ты ошибся!..

Гай вскинул руку, крики умолкли, он ответил громко:

– Шериф видит всех насквозь.

И продолжил путь прочь со стадиона. Крики внезапно оборвались, раздалось дружное «Ах!». Он в недоумении обернулся, там, далеко на трибуне, Вильгельмина внезапно сорвала вуаль с головы сестры. Гай рассмотреть ничего не успел, кроме такой же золотой копны волос, как у Вильгельмины, ее сестра тут же выхватила вуаль и снова укрыла лицо, у Гая осталось только ощущение чего-то небесного, ангельского, сердце отозвалось сладким щемом.

Обе трибуны взорвались таким громом рукоплесканий, что кони вздрагивали и приседали в испуге, Гай услышал веселые вопли и в свой адрес насчет шерифа, от которого ничего не спрячешь, придется платить налоги.

Хильд бросился навстречу, глаза огромные, рот до ушей.

– Ваша милость!.. Да как же вы…

– Все хорошо, – ответил Гай. – Еще бы удрать как-нибудь бы понезаметнее.

– Поздно, – сообщил Хильд.

Он смотрел ему за спину, а когда Гай обернулся, к ним уже приближался Джозеф Сэмптон, нацеленный, как охотничий сокол на зайца.

– Сэр Гай, – произнес он церемонно и поклонился.

– Сэр секретарь, – ответил Гай с раздражением, делая вид, что забыл имя королевского чиновника.

Джозеф не повел и бровью на такую детскую выходку, ровный и подчеркнуто вежливый, сказал хорошо контролируемым голосом:

– Сэр Гай, его высочество принц Джон приглашает вас на пир в честь окончания турнира.

Хильд потупил глазки и счастливо заулыбался, а Гай ответил с суровым достоинством победителя:

– Я весьма благодарен его высочеству, но у меня нет праздничной одежды. К тому же столько дел, столько дел… Я предпочел бы сегодня же, как вы понимаете…

Сэр Сэмптон прервал таким непререкаемым тоном, что сразу понятно, в его лице приглашает сам принц Джон:

– Никаких других предпочтений!

– Но я не в кабак, – ответил Гай, – а в Ноттингем. Там дела и работа.

Сэр Сэмптон произнес еще высокомернее:

– Сэр Гай, быть приглашенным за стол к принцу – это честь, понимаете?

Гай вздохнул, поклонился.

– Понимаю, куда денешься. Когда приказано явиться?

– Вам не приказывают, – уточнил сэр Сэмптон.

Гай пробормотал:

– Когда принц или король просят, то все равно приказывают…

Сэр Сэмптон чуть наклонил голову, но произнес так же ровно бесстрастно:

– Я слышал от принца, что он назначил умного шерифа.

– Спасибо.

– Столы уже готовы, – сообщил сэр Сэмптон. – Неизвестно только было, сколько человек будет и кто где сядет… Так что можете привести себя в порядок и… сэр Гай, вы в самом деле сказали очень точную вещь: когда принц просит, то все равно приказывает! Во всех случаях.

Гай пробормотал:

– Это я давно понял. Передайте мою горячую, прямо пламенную благодарность, вырванную прямо из моего сердца, и заверение, что буду вовремя или опоздаю.

Сэр Сэмптон дернулся было уходить, но остановился с озадаченным видом, повернулся, на каменном лице нечто вроде недоумения.

– Или опоздаю? – повторил он замедленно.

Гай сказал с неловкостью:

– Это юмор. Ну, такой, английский…

Слуга покачал головой.

– Осмелюсь напомнить, сэр Гай, что хоть за столом принца будут и саксы, но они тоже… французы.

Гай покорно кивнул, сэр Сэмптон удалился красиво и величественно, совсем не так, как двигаются во дворце, там они все незаметные, как мыши, а здесь ну прямо лорд-канцлер.

Но все же, мелькнула мысль, он прав, все английские короли в Англию только заглядывают иногда, а живут обычно во Франции…

В зале три длинных ряда столов, все под красными скатертями, уставлены блюдами с жареной дичью, еда мужчин, под стенами молчаливые слуги с кувшинами в руках, готовые подливать гостям вино в чаши, как только те подадут знак или когда сами увидят, что в чаше пусто.

Гая провели на помост, там отдельный небольшой стол, развернутый лицом к залу, с той стороны всего три кресла, среднее с высокой спинкой, на ней красиво вырезан герб Плантагенетов.

Принц уже там, пока в гордом одиночестве, на Гая посмотрел зверем.

– Что-то задерживаетесь, шериф!.. Вас пригласил принц крови! Я здесь уже давно торчу.

Гай ответил с поклоном:

– Ваше высочество обязаны здесь быть по долгу хозяина. А мое отсутствие ввиду моей малости… подумаешь, шериф!.. можно и не заметить.

– Раз вы здесь, – буркнул принц, – значит, вы не совсем уж величина мелкая… для некоторых. Кстати, вы показали себя непревзойденным бойцом.

Гай учтиво поклонился.

– Спасибо, ваше высочество. Но моей заслуги здесь мало.

– Почему?

Гай сдвинул плечами.

– Здесь только деревенские увальни. И, как бы сказать это помягче, не очень… смелые.

Принц сказал с неудовольствием:

– Это сэр Вольдемар недостаточно смел?

Гай кивнул.

– Да. Обилие железа, которое он на себя навесил, может спасти от стрелы лучника, но не от поражения. Что я и доказал. Увы, ваше высочество, самых лучших и отважных ваш царственный брат увел в исполненный чести поход за веру, за освобождение Иерусалима!

Он чувствовал, как при этих словах сердце бьется чаще, кровь вскипает в жилах, а голос стал сильнее и звонче. На него смотрели, словно он заговорил на сарацинском языке, опасливо и с непониманием, личный секретарь как раз подошел было, тут же отодвинулся.

Гай посмотрел на него насмешливо.

– Сэр Джозеф, – произнес он громко, – не бойтесь, благородство не заразно! Как и великодушие.

Принц неожиданно захохотал, сразу снизив накал напряжения:

– Сэр Гай, вы сказали все красиво и просто прекрасно! Я вот прям расчувствовался, вот-вот заплачу! Прям зареву… И где те самые лучшие и самые отважные?.. Вы считаете правильным, что их кости остались белеть в песках Палестины, а те, кого вы назвали трусливыми деревенскими увальнями, остались жить и делать будущее английского народа?