Капрал Бонапарта, или Неизвестный Фаддей - Вронский Константин

Полина скинула шубейку и начала торопливо заталкивать в печурку книги, что в доме находились. Вольтер? Прекрасно! Руссо? Еще лучше! Дров более нет, так что пусть просветители огнем своих идей дом выстуженный согревают. «Элоиза»? И «Элоизу» в печку!

Когда занялся огонек в печи, Полина пристроилась рядышком на корточках, согревая заледеневшие руки.

Страшно, страшно здесь оставаться. Запасов хлебных на складах ничтожно мало – это она из разговоров Шарля с другими офицерами подслушала, – вскоре Смоленск ловушкой смертельной для них всех обернется.

Прочь, прочь отсюда надобно, прочь от погибели! Здесь ужас смертный, дикий воцарится, все ж перестреляют друг друга с легкостью беспощадной. Шарль должен вывести ее отсюда! Надо, в конце концов, вырваться из сей клетки, позолота на которой совсем облезла и потускнела! Сегодня же ночью!

Так, она дождется Шарля у печки и потребует, чтоб он выслушал ее!

Веки, несмотря на нервное возбуждение Полины, делались все тяжелее…

Проснулась она от пения нетрезвого человека: Шарль поднимался по лестнице, горланя «Марсельезу». Сейчас войдет.

Полина поднялась.

– Шарль, я хочу уехать! Ты поможешь мне вернуться домой? – Господи, до чего же жалобно звучит ее голосок!

Шарль замер в дверях от неожиданности. Как будто и не чаял встретить Полину. А отвечать и не думал даже.

– Шарль! – крикнула она, словно рассерженный гувернер нашалившему мальчишке. – Ты что, не понимаешь меня? Я хочу домой!

– Ты уезжаешь? – пьяно улыбнулся Шарль. – Вот и прекрасно!

Руки Полины непроизвольно в кулачки сжались.

– Шарль, мне одной отсюда не выбраться! Ты же знаешь! Ты должен вывезти меня из Смоленска!

– Я? – удивился Шарль, пошатываясь и тщетно пытаясь уцепиться за дверной косяк. – Но я не могу.

Он двинулся к шкафчику, в котором хранились его винные запасы.

– Не смей напиваться! – крикнула Полина, заступая дорогу Шарлю. – Ты должен выслушать меня! Я как-никак подруга Антуанетты, если ты еще не забыл об этом! Ты…

– Антуанетта умерла! – в ярости оборвал он. – Она мертва и ее ребенок тоже! Они оба умерли!

– И мы тоже умрем, если не уедем отсюда, дурак! – выпалила Полина в ответ.

– А мы уже мертвы! – рассмеялся Шарль, насмешливо расшаркиваясь перед Полиной. А потом вдруг как будто протрезвел: – Неужели ты всерьез думаешь, что русские выпустят нас из этой проклятой мышеловки? Да они раздавят нас! Как вшей!

– Давай убежим отсюда, пока не поздно!

– Убежим? Ты веришь, что мы сможем убежать от русских? – насмешливо фыркнул Шарль. – «Я убегу от вас!» – сказал жук муравьям, устраиваясь в муравейнике! Ха! Мы мертвы, милая Полина! Дохлые такие мышата, уже давно причем! Нет от русских никакого спасения! Впрочем, если хочешь, беги! Никто тебя здесь не держит! Они обязательно изловят тебя. Может, ты даже замерзнуть до смерти не успеешь.

– Замолчи! – выкрикнула Полина, замахиваясь кулачком на Шарля. – Замолчи сейчас же!

Он пошатнулся, ударился спиной о стену и сполз на пол. Не переставая смеяться, словно Полина отмочила какую-то крайне удачную шутку.

– Я приду к тебе ночью, пташечка!

Девушка бросилась прочь в свою комнату. Там присела на кровать и зарядила пистоль.

Если сегодня ночью он заглянет в ее комнату, она непременно пристрелит этого негодяя. Непременно. Безутешный вдовец, ха!

А утром она уйдет из Смоленска! Пешком, одна. Как всегда, одна, но уйдет обязательно.

Недавно еще грозная, непобедимая, великая армия, заставлявшая трепетать всю Европу, отступала теперь ускоренным маршем. Авангардные русские войска, вооруженные крестьяне, конные армейские партизаны и туча казаков со всех сторон днем и ночью тревожили неприятеля, отбивали тяжелые обозы с награбленным добром, уничтожали отряды фуражиров и конвойные команды, ломали мосты и переправы.

Наполеон видел, как рушатся последние его надежды, и мрачнел все более. Событиями управлял уже не он.

Из донесения наблюдателя Его Императорскому Величеству государю Александру Павловичу: