Влюбленная в море - Картленд Барбара

Испанец криво улыбнулся, словно хорошо представлял себе лишения, ожидавшие его в английской тюрьме.

— Вы очень любезны, сэр, — ответил он. — Очень жаль, что я не слышал, как вы вступили на борт. К несчастью, я подцепил в здешних водах лихорадку, и судовой врач предписал мне снотворное в таких дозах, что я, должно быть, сладко спал, пока длился бой. — Он помедлил немного и продолжал: — Вы извините мое любопытство, но много ли офицеров со «Святой Перпетуи» погибло?

— Я рад успокоить вас. Никто из них не погиб, — сказал Родни. — Убиты только шестеро часовых, стороживших на борту, пока остальная команда пировала на берегу.

Впервые лицо молодого человека выразило волнение.

— Я говорил им, что этот праздник не нужен и даже смешон, — произнес он с досадой. — Нам нечего было праздновать, разве что поломку руля.

— Я с удовольствием расскажу вам, как все произошло, когда выдастся свободная минута, — сказал Родни, — но в настоящий момент мне и моим офицерам предстоит многое сделать. Я буду признателен вам, если вы вернетесь в свою каюту и останетесь там.

Испанец поклонился и прошел через кают-компанию к маленькой дверце в противоположной ее стене. То, что спальная каюта примыкала к кают-компании, помешало матросам, обыскивавшим корабль накануне ночью, ее обнаружить. Остальные каюты оказались пустыми, и глаза Родни заблестели от удовольствия, когда он нашел в капитанской рубке вахтенные журналы, карты и диаграммы. Никогда прежде ему не доводилось видеть столь роскошно обставленные офицерские каюты, как здесь, на «Святой Перпетуе». Родни с удивлением заметил на койках пуховые матрацы, застеленные простынями из тонкого полотна, чего он никогда не встречал на английских кораблях. Несомненно, испанцы понимали толк в комфорте.

Обстановка кают-компании заставила Лизбет и Барлоу восхищенно ахнуть. Огромный стол, обильно украшенный резьбой, золотой и серебряной инкрустацией, столовые приборы из чистого золота, на полу упругие ворсистые ковры, на иллюминаторах — дорогие бархатные шторы. Темные стены, обшитые панелями, украшали картины и гобелены.

Но все это богатство отчетливо предупреждало об опасности — испанцы едва ли позволят такому кораблю сгинуть в неизвестности, не предприняв попыток отыскать его и вернуть.

Не теряя времени, Родни приказал Барлоу укомплектовать команду «Святой Перпетуи» самыми опытными матросами, которых только можно было позаимствовать с «Морского ястреба». Он уже решил, что вопреки обычным правилам сам поведет «Святую Перпетую», а не доверит это помощнику. Он считал, что никто, кроме него, не справится с таким большим кораблем, кроме того, он предвидел, что пушки галиона смогут сослужить им хорошую службу.

В его голове уже теснились новые планы, но в настоящий момент самым главным было незамедлительно убраться отсюда как можно дальше.

Индеец и его друзья камерунцы, вызвавшиеся сопроводить их до Дарьена, тоже поднялись на борт. Родни поблагодарил индейца за оказанную им помощь в захвате «Святой Перпетуи» и пообещал, что непременно наградит его и жителей деревни. Когда он назвал цифру, индеец ахнул от восторга. У самого Родни не было при себе столько денег, но он не сомневался, что на корабле достаточно серебра и золота. И не ошибся.

Когда корабли достигли маленькой бухты, затерянной среди скал к югу от Панамского канала, Родни наконец-то получил возможность обследовать корабль. Он обнаружил на нем 400 000 золотых слитков, пятнадцать сундуков серебряных монет, тридцать тонн серебряных слитков, двести фунтов золотых самородков и бессчетное количество янтаря, серой амбры, слоновой кости, мускуса, бочек с винами, рулонов китайского шелка, духов, кружев, экзотических фруктов, изделий из фарфора и других красивых и ценных предметов.

Часть товара перенесли на «Морской ястреб», чтобы разделить риск. Матросы пребывали в бурном возбуждении, предвкушая размеры награды, которую получат по прибытии домой. Теперь, когда управлять приходилось двумя кораблями, людей остро не хватало, и Родни отправил камерунцев на берег на поиски добровольцев, желающих поступить на корабль. Он решительно отверг предложение Барлоу силой захватить некоторое число туземцев и сделать их рабами. Подобное водилось на кораблях всех стран, но в душе Родни прочно укоренилась неприязнь к рабству.

Хотя офицеры и считали его безумцем, он стойко придерживался идеи, что люди должны добровольно изъявить желание, и тогда он наймет их и заплатит им за их труд.