Поиск - 92. Приключения. Фантастика - Крашенинников Александр

— Вдарь ему! Вдарь!

— Не сметь! — Грохнул выстрел. Стрелял вельветтовый в воздух. — Назад!

— Филера!!

— Мочи гадов!!!

— А-а-а!..

— Солда-а!..

— Га-ады!..

— Солдаты!!!

Искаженное багровое лицо, вывернувшись у Арда из-под локтя, выдохнуло:

— Волонтеры!

Мощные струи водометов взрезали охнувшее тело толпы заранее спланированными секторами. В поле зрения Арда, как в пинком подброшенной кинокамере, по очереди мелькнули грязные облака по кровавому небу, звено пикирующих на город вертолетов, согнутый вопрос фонарного столба и вспышкой удара камень подскочившей к лицу мостовой.

На миг животный ужас скрутил взвывших людей в едино ненавидящий организм, но тут же разметал его на разрозненные безумия и, словно щепу к сточным канавам, понес их, задыхающихся от воды, в тупики перекрытых волонтерами улиц.

Арольд стоял, неудобно подперев задранными руками занозистую стену дровяного сарая, в длинной шеренге себе подобных, вымокших и поувеченных людей — крайним. Лбом в доски, спиной к произволу автоматчиков. Все чего-то ждали. Задержанные — грязные и обессиленные фигуры без лиц — с испугом, стерегущие их волонтеры — бравые парни в полувоенном — с равнодушием. Совсем-то и нестрашные: молодые, негрубые, открытый взгляд. Единственное, пожалуй, настораживало в их облике — одинаковая у всех голубая наколка на запястье правой руки: колокол в жирном обводе круга. Скверные ходили слухи про эту зловещую символику.

Лихорадочно соизмеряя высоту стены со своими скудноватыми возможностями, Ард упустил момент, когда в перемогаемых стонах и сцеживаемых сквозь зубы матерках напряженно зависло затишье. Он осторожно покосился из-под руки назад. У противоположного забора волонтеры натренированно вытряхивали людей из одежды. Пятеро уже нагишом выстроены друг другу в затылок. Для пешего этапа или… Че-орт! Расстреляют на месте!

Усатый лейтенант в каске принимает от роющегося в белье пожамканного в операции рыжего верзилы пестрые книжечки документов, мельком пролистывает и складывает к себе в планшет. Все делается молча, быстро, сосредоточенно, максимально используя шоковую ситуацию. Вельветовый тоже с ними, санитар перевязывает ему рассеченную бровь, тот, морщась, курит и угрюмо ощупывает здоровым глазом проводимых мимо смутьянов. У его ног, укрытый с головой куском брезента, лежит, скорее всего, их же третий, которого узнали в толпе.

Истеричный взвизг потащенной из шеренги женщины, глухой мужской рык, вслед — хлесткий тяжелый удар. Клацнуло по булыжнику выбитое из рук оружие, волонтер полетел в пыль, трое-четверо к нему на выручку. Кого-то взялись остервенело пинать. Шеренга изломалась последним шансом решившихся, арестанты сцепились с охраной врукопашную. Слух изменил — глухота, корпус самопроизвольно крутнул полоборота вправо, автоматный ствол замешкавшегося караульного, царапнув Арду ключицу, удобно лег в «замок». Рывок за ствол, на себя и вниз, с одновременным выпадом гаду ногой в челюсть. Прыжок вверх. Самые емкие из величин — секунды. Кромка сарая, кувырок…

Прорвавшийся слух обварил грохотом оцинкованного ската. В затылок — шматки разнесенной свинцом деревянной балки. Ох, Господи, уйду — поставлю свечку!..

Разлетающаяся в полоумном аллегро иззубренная шрапнель разодранного времени. Клочья событий от не-удерживаемой контуженой памятью окрошки происходящего. А повезет-нет вырваться от подискретно распадающегося пространства — осталось уповать лишь на неподвластное вдохновение стихии.

…Опорный столб свежесгоревшего забора прихвачен чалкой за стареющую липу. В опаленной листве внимательная личность с биноклем и в блекло-синем облегающем комбинезоне хронодесантника…

…Присатаневший рев дизелей справа. Тесовые ворота угольного склада. Оборвав запоры, подмяли под себя басом реванувшего кошака, и из срыгнувшего антрацитом и колотым шифером проема сунулось в зной бронированное рыло танка. Волчий инстинкт швырнул Арда в брешь переулка и погнал прочь от утюжащих кирпичную кладку траков…

…Сознание нелепо фиксирует бесполезные приметы летящей в ногах дороги: канализационный люк, стельки от ботинок, снесенные к бордюрам веточки и семечная шелуха, какие-то огрызки, обертки, веревочки, улитка на жухлом стебельке. Мешки с песком, пулемет на турели. Подорвавшийся бронетранспортер, застреленный мальчишка. Армейский кобелиный гогот — под затерзанную гитару с десяток волонтеров насилуют на распаханном гусеницами газоне пьяную девку…