Песнь о Трое - Маккалоу Колин

Одиссей заговорил снова; я оставила мысли о Пенелопе и прислушалась.

— Я догадываюсь, кому ты решил отдать свою дочь, Тиндарей, и понимаю почему. Но не важно, кого ты выберешь. Важно защитить твои с Агамемноном интересы, обезопасить свои отношения с сотней отвергнутых женихов после того, как ты объявишь о своем выборе. Я могу это устроить. Если ты сделаешь все точно как я скажу.

Агамемнон тут же ответил:

— Мы сделаем.

— Тогда для начала нужно вернуть все дары, поднесенные женихами, сопроводив возврат любезной благодарностью за достойные намерения. Никто не должен считать тебя жадным, Тиндарей.

Отец выглядел раздосадованным.

— Это правда необходимо?

— Не просто необходимо — крайне важно!

— Дары будут возвращены, — сказал Агамемнон.

— Хорошо. — Одиссей наклонился вперед в своем кресле, оба царя последовали его примеру. — Ты объявишь о своем выборе ночью, в тронном зале. Я хочу, чтобы там был полумрак, как в святилище, поэтому ночью будет в самый раз. Созови всех жрецов. Пусть обильно воскуряют благовония. Моя цель — подавить дух женихов, а этого можно добиться только с помощью ритуала. Ты не можешь позволить, чтобы имя твоего избранника приветствовали гневные возгласы готовых ринуться в драку воинов.

— Как скажешь, — вздохнул отец. Он терпеть не мог вдаваться в подробности.

— Это, Тиндарей, только начало. Когда ты начнешь свою речь, ты напомнишь женихам, как дорога тебе твоя драгоценная дочь и как горячо ты молился богам, прося их совета. Твой выбор, скажешь ты, был одобрен Олимпом. Предзнаменования благоприятны и предсказания оракулов несомненны. Но всемогущий Зевс потребовал соблюсти условие. А именно: до того как все узнают имя счастливого победителя, каждый жених должен обещать поддержать твоего избранника. И это еще не все. Каждый жених должен будет поклясться, что обеспечит мужу Елены помощь и взаимодействие. Каждый муж должен дать клятву, что благоденствие супруга Елены дорого ему также, как дороги боги. И если будет нужно, каждый муж вступит в войну, чтобы защитить права и привилегии ее супруга.

Агамемнон сидел, молча уставившись в пространство, и жевал губами, — было ясно, что внутри у него бушует пламя. Отец был просто ошеломлен. Одиссей откинулся назад, лениво смакуя куриную ножку, явно довольный собой. Внезапно Агамемнон повернулся к нему и схватил за плечи такой железной хваткой, что побелели костяшки пальцев, лицо у него было просто свирепым. Одиссей посмотрел на него безмятежным взглядом, без капли страха.

— Великая мать Кибела! Одиссей, ты — гений! — Верховный царь повернулся и взглянул на отца. — Тиндарей, ты понимаешь, что это значит? Тому, кто женится на Елене, гарантированы постоянные, нерушимые союзнические отношения почти с каждым народом Эллады! Его будущее будет обеспечено, его положение упрочится в тысячу раз!

Отец, несмотря на явное облегчение, поморщился:

— Какую клятву я могу заставить их принести? Какая клятва настолько страшна, чтобы заставить их выполнить то, что им ненавистно?

— Есть только одна такая, — медленно проговорил Агамемнон. — Клятва на четвертованной лошади. Именем Зевса Громовержца, Посейдона, колебателя земли, и дочерей Коры, водами Стикса и тенями умерших.

Слова его упали, как капли крови с головы горгоны Медузы; отец содрогнулся и уронил голову на руки, спрятав лицо в ладонях.

Одиссей, судя по всему ничуть не растроганный, резко сменил тему разговора.

— Что будет с Геллеспонтом? — беззаботным тоном спросил он у Агамемнона.

Верховный царь поморщился:

— Не знаю. Троянский царь Приам совсем выжил из ума! Неужели он не видит выгоду, которую получил бы, пустив купцов из Эллады в Понт Эвксинский?

— Думаю, — сказал Одиссей, принимаясь за медовый пирог, — Приаму очень выгодно не пускать туда купцов. Он все равно жиреет на пошлинах за проход через Геллеспонт. И у него есть договоренности с царями Малой Азии, и, вне всякого сомнения, он получает часть той непомерной цены, которую вынуждены платить ахейцы за олово и медь, покупая их в Малой Азии. Выдворение ахейских купцов из Понта Эвксинского означает больше денег для Трои, а не меньше.

— Теламон оказал нам дурную услугу, когда похитил Гесиону, — гневно заявил отец.

Агамемнон покачал головой.

— Теламон имел на это право. Геракл всего лишь просил заплатить то, что ему причиталось за великую службу. А этот жалкий старый скупец Лаомедонт отказал ему — безмозглый идиот мог бы знать, что из этого выйдет.