Сулла - Гулиа Георгий Дмитриевич

– И все, что говоришь, видел собственными глазами?

– Разумеется, Корд.

– И ты воображаешь, что ты все еще гладиатор?

– Я хочу сражаться…

– Против кого?

– Против Мария, – сказал решительно Крисп.

– Почему – Мария? Против популяров, значит? За оптиматов, значит?

Крисп присел на порожек. По-видимому, беседа грозила затянуться. Да и стоя на ногах значительно труднее объяснить, почему следует бороться именно против Мария и его сторонников. Корд просто поражался, глядя на этого странного башмачника Криспа. Неужели Криспу надо больше других? И какое ему дело, кто с кем борется в Риме? Разве не проще сказать: да пусть разбивают себе головы эти римские патриции! Это их личное дело. Можно смело сказать, что ни Марий, ни Сулла вовсе и не помышляют о том, чтобы угодить Криспу. Крисп может быть вполне спокоен на этот счет: о его существовании не подозревает ни один, ни другой полководец. Более того, Корд может совершенно успокоить своего коллегу: если Крисп падет замертво – Сулла не станет его оплакивать, он не прибьет к дверям Криспа кипарисовую ветвь и не примет участия в поминальном обеде на девятый день после смерти. Ну как – устраивает это Криспа?

Крисп запротестовал. При чем здесь поминальный обед? При чем кипарисовая ветвь? Если в отечестве происходит нечто серьезное, надо всем, буквально всем браться за оружие и отстаивать правое дело.

Но пессимизм Корда не имел границ. Он не понимал, например, что такое правое дело? Это просто благоглупость, которую повторяют некоторые сенаторы-болтуны. Никакого правого дела в Риме нет и быть не может! Помогать Сулле – это значит помогать знати. Это значит бороться за сохранение их латифундий, за их виллы, за их доходы. Помогать Марию – это значит тоже помогать знати, только той, которая помельче… Можно посоветовать одно, а именно: держаться подальше от этих вооруженных до зубов людей. Ни в коем случае не ввязываться в их ссору – вот высшая мудрость.

– Э, нет! – воскликнул Крисп. – Это совет не для меня. Сулла восстал против старых, которые не желают перемен в правлении. Марий все больше тяготеет к диктаторству, к тирании. Он популяр только на словах. В его возрасте правителю легче повелевать, чем убеждать и советоваться. А Сулла моложе. Сулла настоящий мужчина. Он – за республику.

– Ты уверен? – зло спросил Корд. Он отставил свою работу в сторону.

– Уверен!

Корд замахал руками, словно отгонял от себя обнаглевшую мошкару.

– Вранье! – сказал он визгливо. – Сплошное вранье. Если тебе надоела жизнь – можешь сбегать за мечом и броситься в самую гущу боя. Только непонятно, зачем ты бросил цирк. Ты ведь говорил, что кровь тебе надоела.

– Это разные вещи. Сулла сражается не ради потехи, а ради республики.

– Ладно, иди сражаться. А я посмотрю за твоей вдовой. Кстати, она мне очень нравится.

– Я знаю, – проворчал Крисп. – Когда ты налижешься, вечно рвешься к нам, чтобы разок ущипнуть мою Филомелу.

– Ну это ты, брат, напрасно… – обиделся было Корд. – Я же к тебе по-братски.

– Я говорю не о себе, Корд, а о Филомеле.

Корд засопел и снова принялся за работу, ворча себе под нос невнятные проклятия. Ни к чему было вести этот разговор о Филомеле, и Крисп снова вернулся к волновавшей его теме. Он сказал:

– Видишь ли, Корд, дело оборачивается странным образом. Поэтому имеет смысл немного призадуматься. Я это говорю не к тому, чтобы склонить тебя на сторону Суллы.

Корд яростно замахал на эту бессовестную мошкару. И завизжал так, словно его душили:

– Да плевал я на всех твоих полководцев. Вот с высоты этого пятиярусного здания плевал! Что ты пристал ко мне? Что мне даст твой Сулла? У него предостаточно прихлебателей среди знати! Он что – обо мне думает?

Крисп мрачно спросил:

– А разве Марий тебя озолотил?

– Что Марий, что Сулла – мне все равно!

Корд визжал почти по-поросячьи и обратил на себя внимание соседей. Первым долгом откликнулся на этот визг колбасник, торговавший напротив. Он пересек узкую вонючую улицу и пробасил:

– Что здесь происходит?

– Ничего, – сказал Крисп.

– А из-за чего тогда этот визг?

– Спроси у него! – Крисп кивнул на Корда, продолжавшего размахивать руками.

Во избежание кривотолков Крисп решил ввести колбасника в курс дела. Но не торопился, потому что сюда направлялся и зеленщик по имени Марцелл – довольно противный тип, который сует нос во все дела: такой высокий, худущий, лет сорока. Наверное, потомок каких-нибудь приблудных финикиян из Остии. От него все равно не отвяжешься – придется рассказывать сначала. Лучше подождать…