Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

Итак, Ватиний пошел на юг и в конце декабря занял Диррахий. Продвигался он медленно. Зима была ранней, суровой и очень снежной. На месте он обнаружил, что все стоявшие там легионы ушли, кроме двух: одного отборного и одного — не очень. Но по крайней мере, Диррахий все равно оставался удобной базой. И Ватиний осел там в ожидании Гая Антония — законного губернатора Македонии, как он считал.

Брут все ждал известий из Рима. В середине декабря Скаптий привез новости. Октавиан ушел в Арретий, и назревала странная ситуация. Два легиона Антония встали на сторону Октавиана, но солдаты обеих сторон отказываются биться друг с другом: солдаты Октавиана — с солдатами Антония, а солдаты Антония — с солдатами Октавиана. Наследника Цезаря, сказал Скаптий, теперь почти все называют Цезарем, а он и вправду очень походит на Цезаря. Две попытки Антония объявить Октавиана hostis провалились. И Антоний ушел в Италийскую Галлию, чтобы окружить Мутину, где спрятался Децим Брут. Замечательно!

Что было важнее, он узнал, что сенат лишил его Крита, а Кассия — Киренаики. Их еще не объявили врагами народа, но Македонию отдали Гаю Антонию, а Ватинию приказано ему помочь.

По словам Сервилии и Ватии Исаврика, у Антония были грандиозные планы. Получив на пять лет imperium maius, он сокрушит Децима Брута, потом будет пять лет нависать над Италией с шестью лучшими римскими легионами, обеспечив свою безопасность кордонами с запада (Планк, Лепид, Поллион) и с востока (Ватиний, Гай Антоний). Он хотел править Римом, да, но понял, что наличие Октавиана оттягивает воплощение этого желания в жизнь по крайней мере лет на пять.

Наконец Брут решился. Он оставил Гортензия в Фессалонике и пошел на запад по Эгнациевой дороге с одним легионом Гортензия и несколькими когортами ветеранов Помпея Великого, засидевшихся на землях вокруг столицы. Молодой Марк Цицерон, Луций Бибул и три философа сопровождали его.

Погода была ужасной, шли очень медленно. Брут все еще пребывал в гористой Кандавии, когда кончился год, в котором умер Цезарь.

В ноябре Кассий прибыл в провинцию Азия, в Смирну. Он нашел там Гая Требония, благополучно обустроившегося в губернаторском кресле. С ним был еще один из убийц, Кассий Пармский, служивший легатом.

— У меня нет секретов, — сказал им Кассий. — Я намерен побить Долабеллу и отнять у него Сирию.

— Молодец! — одобрил его Требоний. — А деньги у тебя есть?

— Ни сестерция, — признался Кассий.

— Тогда я могу для начала отсыпать малую толику в твой военный сундук, — сказал Требоний. — Более того, я дам тебе небольшой флот галер и двух хороших легатов, Секстилия Руфа и Патиска. Оба отличные адмиралы.

— Я тоже неплохой адмирал, — сказал Кассий Пармский. — Если захочешь, я пойду с тобой.

— Ты действительно можешь отдать мне троих способных людей? — спросил Кассий Требония.

— Конечно. Провинция Азия — ничто, если в ней нет мира. Они будут рады размяться.

— У меня не такая приятная информация, Требоний. Долабелла идет в Сирию по суше, ты обязательно встретишься с ним.

Требоний пожал плечами.

— Пусть идет. В моей провинции у него нет полномочий.

— Поскольку я поторапливаюсь, то буду весьма благодарен, если ты соберешь мне галеры, — сказал Кассий.

Они были собраны в конце ноября. Кассий отплыл с тремя адмиралами, надеясь пополнить свой флот по пути. С ним ехал кузен, один из многочисленных Луциев Кассиев, и центурион по имени Фабий. Никаких философов. Гай Кассий их не терпел!

На Родосе ему не повезло. Верные своему нейтралитету родосцы отказали Кассию в кораблях и в деньгах, объяснив, что они не хотят принимать участия в междоусобной войне римлян.

— Придет день, — вежливо сказал он этнарху и хозяину гавани, — и я заставлю вас заплатить за ваш отказ. Гай Кассий — сильный враг, и Гай Кассий не забывает оскорблений.

В Тарсе было то же самое, и прозвучала та же угроза. После Кассий поплыл на север Сирии, но догадался оставить флот на якоре, чтобы тот мог встретить флот Долабеллы.

Цецилий Басс занимал Арамею, а убийца Луций Стай Мурк — Антиохию с шестью беспокойными, недовольными легионами. Завидев Кассия, Мурк с радостью передал ему бразды правления, потом построил своих солдат и объявил, что теперь ими командует губернатор Гай Кассий, чего они, собственно, и хотели.

У меня такое чувство, словно я вернулся домой, — писал он в письме Сервилии, своему любимому корреспонденту. — Сирии принадлежит мое сердце.