Иисус: Возвращение из Египта - Райс Энн

Даже Брурия и ее рабыня Рива получили в свое распоряжение комнату.

Еще в доме жила старая служанка, худая молчаливая женщина по имени Ида, которую я не заметил днем раньше. Она заботилась о Старой Сарре и Старом Юстусе и спала на полу в их комнате. Я так и не понял, умела ли эта женщина говорить.

Ужин опять был плотным. Мы доедали вчерашнюю похлебку, ели свежий хлеб и сладкие фиги и финики. Все рассказывали о том, что было сделано за день в доме и во дворе, и о том, как хотелось всем прогуляться в садах на окраине деревни, походить по улицам, узнать, кто как жил все это время, и увидеться с теми знакомыми и родными, с которыми еще не успели поздороваться.

После еды мы все прилегли, отдыхая, изредка переговариваясь. В это время со двора в общую комнату заглянул какой-то человек. Иосиф немедленно поднялся и подошел к гостю, чтобы поговорить. Через некоторое время он вернулся, плотно закрыв дверь, оберегая тепло дома от вечерней прохлады, и сказал нам:

— Римские легионы ушли из Галилеи. Осталось лишь несколько человек, чтобы присматривать за порядком до тех пор, пока Архелай не вернется домой.

— Благодарение Всевышнему, — пробормотал Клеопа, и все, в тех или иных словах, сказали то же самое. — А что насчет распятых? Их сняли с крестов?

Все знали, что человек, распятый на кресте, мог прожить два дня или даже больше.

— Не знаю, — ответил Иосиф.

Старая Сарра склонила голову и запричитала на иврите.

— Последний солдат прошел по главной дороге около часа назад, — продолжал Иосиф.

— Молюсь о том, чтобы они никогда не вернулись, — проговорила мама.

— Распятый должен быть снят с креста до захода солнца! — воскликнул Клеопа. — Это позор, и уже прошли дни с тех пор, как…

— Клеопа, оставь, — перебил его Алфей. — Мы здесь, и мы живы!

Дядя собирался возразить, но мама потянулась к нему и положила ладонь ему на колено.

— Прошу тебя, брат! — шепнула она. — В Сепфорисе тоже есть евреи, и они знают свой долг. Предоставь им заняться распятыми.

После этого все замолчали. Мне не хотелось отправляться спать, но постепенно сонливость одолевала меня.

Когда я улегся, то почувствовал себя странно: ведь я впервые спал без Симеона, и без Иосия, и без остальных малышей.

Раньше меня всегда укладывали вместе с женщинами и младшими детьми. Но теперь дети спали со своими матерями. А моя мама была со Старой Саррой, Старым Юстусом, Брурией и рабыней Ривой, хотя у последних имелась своя комната. Я скучал по Маленькой Саломее. Я скучал даже по крошке Есфири, которая, проснувшись, немедленно принималась плакать и останавливалась, только когда засыпала вновь.

Теперь я, как взрослый, буду спать в комнате вместе с Иосифом и Иаковом. И все-таки я спросил у Иосифа, нельзя ли мне прижаться к нему, и он сказал, что можно.

— Если я заплачу во сне и проснусь, ты отнесешь меня к маме? — спросил я его.

— Если захочешь, то отнесу, — ответил он. — Ты еще слишком мал, чтобы спать с нами, но тем не менее тебе семь лет и ты уже многое понимаешь. Скоро тебе исполнится восемь. Так реши, чего ты хочешь? Если попросишь, я отнесу тебя к твоей матери.

Я не ответил. Потом повернулся к стене и закрыл глаза.

За ночь я ни разу не проснулся.

14

Только на третий день после прибытия в Назарет нам разрешили гулять и бродить где угодно. К тому времени Клеопа сходил в Сепфорис и вернулся обратно. Он рассказал, что все тела уже сняты с крестов и в городе снова установился порядок, даже рынок работает. Со смехом он добавил, что там очень требуются плотники, ведь необходимо заново отстроить уничтоженные пожаром здания.

— У нас и здесь пока много работы, — заметит Иосиф. — А Сепфорис будет строиться и после того, как нас не станет.

Действительно, работы у нас было много. Сначала мы осушали микву. Для этого нам, детям, пришлось залезть в холодную воду, где мы наполняли водой кувшины и передавали их наверх мужчинам. Потом ванну штукатурили, а когда с этим было закончено, мы стали штукатурить стены дома.

Я был счастлив, потому что теперь мог выйти за пределы деревни, и, как только у меня появилось свободное время, отправился в лес. По дороге мне встречались дети, много детей, и я хотел поиграть с ними, но сначала решил погулять среди деревьев, взобраться на холм, сбежать вниз, на луг.

Александрию все называли городом, полным удивительных вещей. Она известна своими празднествами, шествиями, храмами и дворцами, а также домами с мраморными полами вроде того, в котором жил Филон. Зато здесь повсюду растет зеленая трава.