Сулла - Гулиа Георгий Дмитриевич

– Это так, – подтвердил Цинна тихо.

– Я рад! Я рад! Цинна, мы с тобою расходимся не во всем. Думаю, что в главном – в защите республики и ее законов – мы едины!

Цинна кивнул. Но не так чтобы очень решительно. Эдак слегка. И кивок вроде бы, и не кивок. Согласие и не согласие, Сулла не всегда обращал внимание на подобные мелочи. У него в голове свой ход мыслей… Поэтому и сейчас не обращает…

– Час тому назад, – продолжал Сулла, – я предложил сенату избрать консулом тебя…

Цинна чуть не подпрыгнул от удивления. Чего-чего, но такого он не ожидал от Суллы. Предложить Цинну в консулы? Цинну, своего заведомого врага. Цинна проглотил, как говорят самниты, огромный глоток слюны. От охватывающего его волнения. Все увеличивающегося волнения.

– Сулла, – проговорил он, – ты это серьезно?

– Я? – в свою очередь удивился Сулла. – Как ты можешь?.. Я говорю вполне серьезно. Мало этого, я намерен провести предложение это в жизнь. Со всей настойчивостью!

Цинна с трудом верил своим ушам. «Лгун ты, Сулла, и большой ты хитрец! Что ты задумал? О боги, дайте мне силу и ума побольше, чтобы проникнуть этому негодяю в душу! Чтобы узнать, что на уме у него. Что на сердце у него! Ведь неспроста же явился этот могущественный человек ко мне. А может быть, он уже не у дел? Может, войско изменило ему?»

Однако Цинна не был бы истинным римским патрицием, если бы отверг такое предложение. Напротив, поблагодарил Суллу. Напротив, дружески, сердечно попросил его вечной дружбы, предлагая взамен свою вечную дружбу…

«Что лиса, что змея, заговорила другим языком? – сказал про себя Сулла. – Что же ты задумал? Зачем ты предлагаешь мне свою вечную дружбу? Чтобы тут же, за моей спиной изменить мне?»

Цинне хотелось получше разобраться в побудительных причинах, заставивших Суллу выставить его кандидатуру. Он понимал, притом отлично, что, если Сулла не захочет того, не быть Цинне консулом! Это яснее дня, яснее ясного, как говорят остийские моряки. Разумеется, Цинна нужен Сулле. Но, наверное, и Сулла нужен сейчас Цинне. Можно отвергнуть дружбу Суллы в припадке самолюбия. Можно отказаться от его предложения. Но что же это даст? Разве не найдут другого консула? Жаждущих в Риме всегда предостаточно, – лишь бы избрали!..

Словно бы читая мысли Цинны, Сулла сказал:

– Ты вправе спросить, Цинна, почему Сулла приперся ко мне с таким предложением? С предложением, которое многим покажется неожиданным.

Цинна не скрывал; да, это ему очень хотелось бы знать.

– А потому, Цинна, что нельзя стоять за республику и занимать в то же время позицию диктатора. Потому что – противоестественно. Это мог делать Марий. Позволить себе такую роскошь я не могу. Я желаю упрочить древнеримские традиции. Я желаю следовать дорогой дедов и отцов. И к тому же призываю других, в частности тебя. Если следовать до конца этому благородному принципу, надо безусловно отказаться от кровавой вражды, вызванной причинами политическими. Надо проявлять терпимость в отношении своих противников. Кажется, не я первый говорю это. Перикл следовал тому же принципу. Перикл и наши предки. Я хочу, чтобы такой великий политический, государственный деятель, как Цинна, стоял рядом со мною и спорил со мною. Чтобы в споре этом рождалась истина.

Нет, Цинна не верил своим ушам. Он это так и высказал вслух и заставил Суллу повторить все сначала – слово в слово…

– А теперь ты доволен? – спросил Сулла.

– Да.

– Ты веришь мне?

Нет, все-таки Цинна не верил. Просто не мог поверить. Это было бы сверхъестественно. Неоправданно. Глупо с его стороны. Но не был бы он истинным римским патрицием, если бы не солгал. Он сказал:

– Да, верю.

Сулла протянул ему руку.

Цинна пожал руку. Не веря. Цинично.

Сулла был доволен. Цинна – тоже. Но этот, Цинна, ждал еще чего-то. Не может же быть, чтобы Сулла так, за здорово живешь, бился за кандидатуру Цинны. Возможно, слово «бился» здесь не совсем уместно. Ибо в сенате немало его сторонников. Но, возможно, они остались бы в меньшинстве, если б Сулла не подарил Цинне свою поддержку.

– Теперь, – сказал Сулла, – когда мы поняли друг друга, у меня к тебе большая просьба…

«Я так и знал, – подумал Цинна. – Ну-ка, что ты потребуешь взамен?»

– Слушаю тебя, – сказал Цинна.

– Цинна, ты знаешь мою набожность…

«Нет», – хотел сказать Цинна, а сказал «да».

– Я прошу об одном: мы с тобою подойдем к Тарпейской скале, и ты принесешь мне клятву.