Плач к небесам - Райс Энн

– Я не буду этого делать! Мальчик слишком большой.

– Никакой он не большой! – Джованни начинал терять терпение. – Делай, что тебе говорят, и как следует.

О чем? Что «делай»? Слева от него стоял браво по имени Алонсо. За спиной худого человека с впалыми щеками находилась дверь.

– Я не буду в этом участвовать, – наконец решительно заявил человек с саквояжем и направился к двери. – Я не мясник, я хирург…

Но Джованни грубо схватил его и толкнул вперед. Он посмотрел на Тонио.

– Не-е-е-е-ет…

Тонио вскочил, вывернувшись из-под рук Алонсо, и резко рванулся вперед, сбив с ног костлявого мужчину. Его тут же схватили и оторвали от пола. Он отчаянно лягался, пытаясь сопротивляться, и вся комната мелькала перед его глазами. Он увидел, как распахнулся саквояж и из него выпали ножи. Потом донеслись слова молитвы: их лихорадочно бормотал тот худой человек. Левой рукой Тонио уперся ему в лицо, правым кулаком нанес удар в живот и отшвырнул его назад. Вокруг валились какие-то вещи, трещало дерево, и вдруг его отпустили, и от неожиданности он упал. И тут почувствовал на лице капли дождя. Значит, он вырвался!

Влажная земля скользила под его ногами, камни перекатывались под башмаками, и на миг ему показалось, что он может спастись, что ночь поглотит, укроет его. Но тут же услышал, что его настигают.

Его снова поймали и понесли обратно в комнату, распластали на каком-то тюфяке.

Он впивался зубами в чьи-то мышцы и волосы, извивался всем телом, чувствуя, как разводят в стороны его ноги и разрывают на нем одежду. Его нагое тело обдало холодным воздухом.

– Н-Е-Е-ЕТ! – рычал он со стиснутыми зубами, а потом это рычание вытеснило все слова, стало нечеловеческим, жутким, ослепляющим и оглушающим его.

С первым касанием ножа он осознал, что битва проиграна, и понял, что с ним сделают.

Гвидо увидел, что небо над маленьким городком Фловиго стало уже бледно-желтым. Он лежал недвижно и смотрел, как этот свет превратил дождь в туманную вуаль, повисшую над полями, простирающимися за его окном.

В дверь постучали. Гвидо не ожидал того внезапного возбуждения, какое вызвал в нем этот стук.

За дверью стоял тот самый человек, который говорил с ним в кофейне в Венеции. Он протиснулся в комнатку и, не произнеся ни слова, развернул кожаный пакет, где лежало несколько документов.

Оглянувшись по сторонам, он недовольно хмыкнул, увидев, что в комнате нет свечей. Он придвинулся к окну и изучил каждый из документов с напряжением малограмотного человека. Потом отдал их Гвидо вкупе еще с одним пакетом.

Гвидо сразу узнал этот пакет. В нем были все его рекомендательные письма из Неаполя. Он даже не знал, что эти бумаги были похищены, и теперь пришел в ярость.

Но тем не менее обратил внимание на документы. Все они были составлены на латыни и подписаны Марком Антонио Трески. В них объявлялось о его намерении подвергнуться оскоплению с целью сохранения голоса и содержалась просьба не винить никого в том, что он пришел к такому решению. Имя лекаря не было названо ради его безопасности.

В последнем послании, на имя семьи, копию которого держал в руках Гвидо, было четко сформулировано желание мальчика поступить в неаполитанскую консерваторию Сан-Анджело в класс маэстро Гвидо Маффео.

Гвидо смотрел на все это в остолбенении.

– Но не я толкнул вас на это!

Браво лишь улыбнулся.

– Внизу вас ждет экипаж, в котором вы отправитесь на юг. У вас будет достаточно денег, чтобы сменять лошадей и возниц до самого Неаполя, – сказал он. – А вот это кошелек мальчика. Он богат, я говорил вам. Но не увидит больше ни гроша, пока не поступит в вашу консерваторию.

– Семья должна знать, что я не имел к этому никакого отношения! – настаивал Гвидо. – Венецианское правительство должно знать, что это не моих рук дело!

Браво коротко усмехнулся.

– Кто этому поверит, маэстро?

Гвидо резко повернулся нему. Потом снова посмотрел на документы. Браво стоял рядом с ним, как демон-искуситель.

– Маэстро, – сказал он. – На вашем месте я бы не стал ждать, пока мальчишка проснется. Ему дали очень сильную дозу опиума. Я должен привезти его и уйти. Мне нужно как можно скорее покинуть Венецию. А вы, маэстро, позаботьтесь о мальчике. Он – ваше единственное оправдание.

Гвидо вошел в маленький домик, в котором спал Тонио. Он увидел, что лицо мальчика в крови, вокруг рта и на горле – синяки, а руки и ноги связаны грубой пеньковой веревкой. Лицо его казалось безжизненным.