Песнь о Трое - Маккалоу Колин

Осенью на второй год Гектор потерял терпение и начал упрашивать отца разрешить ему вывести троянскую армию за городские стены.

Приам уставился на него, словно его наследник сошел с ума.

— Нет, Гектор.

— Мой господин, наши разведчики донесли, что ахейцы оставили на берегу меньше половины своего войска! Мы разобьем их! И тогда армии Ахилла придется вернуться к Трое! И мы разобьем и его!

— Или будем разбиты сами.

— Мой господин, у нас больше воинов!

— Я в это не верю.

Сжав кулаки, Гектор приводил все новые доводы, убеждая запуганного старика в своей правоте.

— Тогда, мой господин, разреши мне пойти в Лирнесс за Энеем. Если к нашим воинам добавить дарданских, то мы превзойдем числом Агамемнона!

— Энею нет дела до наших бед.

— Меня Эней послушает, отец.

Приам выпрямился, разгневанный.

— Разрешить своему сыну и наследнику о чем-то просить у дарданцев? Гектор, ты потерял рассудок! Я скорее умру, чем пойду на поклон к Энею!

И в этот самый момент я увидела его самого. Эней только что вошел в тронный зал, но успел услышать разговор на помосте. Уголки его рта поползли вниз; он переводил непроницаемый взгляд с Гектора на Приама. Потом он повернулся и вышел, прежде чем его заметит кто-нибудь важный — я важной не была!

— Мой господин, — в голосе Гектора звучало отчаяние, — ты не можешь заставить нас вечно скрываться за этими стенами! Ахейцы намерены превратить наших союзников в пепел! Наше богатство тает, ведь привычных доходов у нас больше нет, а закупка провизии обходится все дороже. Если ты не позволяешь вывести за стены всю армию, то позволь хотя бы делать набеги малым числом, чтобы заставить их прекратить наглые походы к нашим стенам и оскорблять нас!

Приам заколебался. Он уронил подбородок на руку и надолго задумался. Потом он со вздохом сказал:

— Хорошо. Начинай обучать воинов. Если ты убедишь меня в том, что этот план неглуп, будь по-твоему.

Гектор просиял:

— Мы не разочаруем тебя, мой господин.

— Надеюсь, — устало ответил Приам.

Кто-то из присутствовавших в тронном зале рассмеялся. Я удивленно оглянулась по сторонам: надо же, а я-то думала, что Парис снова куда-то исчез. Но нет, он был здесь, хохотал как безумный. Лицо Гектора потемнело, он шагнул вниз с помоста и протиснулся сквозь толпу.

— Что тебя так развеселило, Парис?

Мой муж немного пришел в себя и обхватил Гектора за плечи.

— Ты, Гектор, ты! Хлопочешь о сражениях, когда у тебя дома такая милая жена. Как ты можешь предпочитать войну женщинам?

— Я, — уверенно отвечал Гектор, — мужчина, Парис, а не смазливый мальчишка.

Я окаменела. Мой муж был не просто глупцом, он был трусом. О, какое унижение! Чувствуя на себе презрительные взгляды, я вышла вон.

Мы с Парисом — двое смазливых глупцов. Я променяла трон, свободу, детей — почему же я так мало по ним скучала? — на жизнь в тюрьме со смазливым глупцом, который к тому же был трусом. Почему я так мало по ним скучала? Ответ был прост. Они принадлежали Менелаю, а где-то в глубине моего сознания Менелай, наши дети и Парис слились в одно ненавистное мне целое. Есть ли для женщины худшая доля, чем знать, что ни один мужчина в ее жизни ее не достоин?

Нуждаясь в свежем воздухе, я вышла во двор за своими покоями и принялась ходить взад-вперед, пока боль не утихла. Потом, быстро повернувшись, я с размаху налетела на человека, шедшего в противоположную сторону. Мы инстинктивно вытянули руки вперед; на мгновение он задержался, с любопытством глядя мне в лицо; в его темных глазах сверкали искорки гнева.

— Ты, должно быть, Елена.

— А ты — Эней.

— Да.

— Ты нечасто приходишь в Трою, — сказала я, с удовольствием на него глядя.

— Ты можешь сказать, зачем мне приходить чаще?

Притворяться не стоило. Я улыбнулась:

— Нет.

— Мне нравится твоя улыбка, но ты злишься. Почему?

— Это мое дело.

— Поссорилась с Парисом?

— Вовсе нет. — Я покачала головой. — Поссориться с Парисом так же трудно, как схватить ртуть.

— Ты права.

И он принялся ласкать мою левую грудь.

— Какая интересная мода — выставлять их напоказ. Они воспламеняют мужчин, Елена.

Мои ресницы опустились, утолки рта поползли вверх.

— Я буду это знать.

Мой голос прозвучал тише. В ожидании поцелуя я наклонилась к нему, по-прежнему закрыв глаза. Но когда, ничего не почувствовав, я их открыла, то обнаружила, что он исчез.