Последний заезд - Баббс Кен

Джордж подборматывал ей, публика одобрительно шумела. Пожилой ковбой с седой щетиной вскочил на соседний с Келлом стол и заплясал, высоко задирая колени. Вскоре плясали уже на каждом столе, под всеобщий топот и гиканье.

Казалось, ты присутствуешь на сеансе магии и наблюдаешь за тем, как волшебник превращает разрозненное стадо одров в лаву крылатых коней, штурмующих небо. Разъездной проповедник на молитвенном бдении «возрожденцев» сказал бы, что это чудесное явление Святого Духа, нисшедшего с небес. Но я-то знал, откуда он взялся, этот дух. От земли.

«Девушка из Буффало» с топотом перешла в «Красивую Санти», а «Санти» без перерыва — в «Штат Арканзас». Так продолжалось до тех пор, пока Джордж не отложил гитару, сказав, что до мяса ободрал пальцы. Все уплясались до седьмого пота. Джордж поблагодарил оркестрантов за то, что позволили с ними поиграть, и сказал, что, может быть, пора им сыграть вальс, раз он им так хорошо удается. Под рукоплескания и крики: «Удачи завтра, Джордж!» и «Ты наш чемпион!» он спустился с помоста. Один из барменов наградил его бутылкой шестилетнего «Джонни Уокера». Публика приветствовала награждение новыми аплодисментами.

— Вы мне льстите, — произнес он скромно, но звучным голосом, как актер, которого попросили сказать несколько слов после овации. — Я гроша бы не стоил без поддержки остального оркестра.

Это вызвало новые аплодисменты и изрядный смех. Джордж воодушевился и хотел сказать что-то еще, но сегодня ему не суждено было долго купаться в лучах славы. Громкое «динь-динь-динь» ножа по стакану прорезало общий шум. За круглым столом возле стены кто-то требовал внимания. На этом столе не плясали. На нем стоял стул, а на стуле — тонконогая деревянная табуретка. На этом ненадежном пьедестале стоял мистер Хендлс. Ноги у него были такие же тонкие, как у табуретки, и кривые, как у отощавшей собаки. Добившись полного внимания публики, он завел свою песню:

— Граждане Пендлтона и дорогие соотечественники! Почтенные гости и игроки! И все, кто любит спорт бескорыстно, ради него самого… прошу внимания! Как официальный представитель компании «Феерия Буффало Билла» я уполномочен выразить вашему обществу наше искреннейшее восхищение. На этом далеком форпосте нашего пограничья вы задумали и организовали исключительное зрелище. И мы, специалисты по зрелищам, приветствуем вас!

Публика радостно загалдела. Зазывала поднял руку, прося тишины.

— На этой неделе, — продолжал он, — в вашем молодом городе Пендлтоне, штат Орегон, творится история!

Публика опять разразилась приветствиями. Она была в приветливом настроении. Но зазывала призвал к тишине.

— В честь этого первенства «Феерия "Дикий Запад"» решила здесь задержаться и внести свою лепту.

Энтузиазм несколько поутих, но мистера Хендлса это не обескуражило.

— Хотя ваше сооружение еще не закончено! И ваша торговая деятельность, естественно, наивна! Мистер Коди предложил включить в вашу программу Мирового чемпионата еще одно состязание. Осведомленные люди гарантировали участника. Достаточно сильного! Достаточно твердого! Достаточно мужественного! Чтобы встретиться с нашим чемпионом!

Он обвел посетителей возбужденным взглядом, удерживая их внимание своими мигающими глазками и эквилибристикой.

— Ваш нигер Джордж дал нам гарантию. Но если по какой-то причине эта гарантия не оправдается — без обид, мистер Флетчер, — мы подняли ставки против обычного! Фактически удвоили! Поэтому завтра! На вашей арене! Чемпион мира по вольной борьбе Фрэнк Готч готов поставить на кон свой чемпионский пояс! Против любого мужчины, который сможет провести с ним на нашем брезентовом ринге установленного образца сокращенную схватку — пять быстротечных минут. И чемпион покроет любой и каждый доллар ставки… — он выхватил из жилетного кармана и развернул веером пачку зеленых, — двадцатью наличными! Простая арифметика: если ваш человек проведет на ринге пять минут и не будет положен на лопатки и не крикнет: «Сдаюсь!» — ваша ставка возвращается двадцатикратно! Двадцать к одному, джентльмены, вы не ослышались. Все детали — на печатной афишке, которую вам раздаст милая мисс О'Грейди.

Грянули фанфары, и в зал, пылая, ворвалась женщина с оранжевыми волосами. Афишки были такие свежие, что еще пахли бензином. Вместе со своей я получил оранжевую улыбку.

«МУЖЧИНЫ ПЕНДЛТОНА, — крупными черными буквами спрашивал заголовок, — ГДЕ ВЫ?» Далее следовали подробные условия схватки, со всякими оговорками и отказами от ответственности. И в завершение опять крупным шрифтом: «КТО ИЗ ВАС ОТВАЖИТСЯ БРОСИТЬ ВЫЗОВ… ЭТОМУ!» Последнее слово было напечатано кроваво-красной краской, и под ним — такая же устрашающая фотография. Безволосый борец держал на плече кабана вверх ногами. Руки борца были сцеплены в замок, а глаза у секача выпучены из-за давления на его грудную клетку. Готч улыбался. Под литографией повторялся заголовок «КТО ИЗ ВАС?». Джордж отшвырнул листовку, как струп прокаженного. Она оставила на его потной ладони красное пятно.

— Посмотрите на Джорджа! — крикнул какой-то человек, — Ему уже пустили юшку. Может, ты и будешь этот самый «кто», если не приведешь ему соперника.

Джо поворачивал ладонь вверх и вниз, как потрепанную страницу.

— Надо как следует помыться, — протянул он, — Это факт. И всхрапнуть не помешает.

Испачканной ладонью он хлопнул меня по спине.

— Пошли, Нашвилл. На юге время спать [30].

Он пошел к двери — бутылка с красной этикеткой в одной руке, красная типографская краска на другой.

Я направился за ним, стараясь идти как можно прямее, несмотря на довольно чувствительную тошноту. На улице я ухватился за первый попавшийся столб и закрыл глаза. В глазах кружились лошади, бычки, ковбои, девушки. Джордж тряхнул меня и повел дальше, поддерживая за локоть.

— Прими это как еще один урок, школьник. Еще один урок в курсе твоего обучения.

— Хорошо, еще один урок. Можно осведомиться, каков предмет курса?

— Предмет курса, — сказал он, — опыт. Единственный предмет, который интересует молодых южан. На-ка подержи. Я не хочу измазать красной краской порядочный шотландский виски. Посмотрим, сможешь ли одновременно стоять и открыть пробку.

Я доказал ему, что могу. Он одобрительно кивнул.

— Конечно, никто не может научиться опыту, пока на опыте не узнает, чему он учится. Даже любознательный юный южанин.

Я возразил, что многое узнал не из опыта. О Гражданской войне, например, — из семейных преданий. О Лондоне — из книг Чарльза Диккенса.

— Я не был в Англии, но знаю о ней. Так?

— Допустим, — сказал он на ходу, — Но ответь мне, мистер Книгочей. Ты думаешь, из семейных преданий и твоих библиотечных книг ты много узнаешь, например, о дамах? Не попробовав — хи-хи — на опыте? Об ах-муре?

— Порядочные люди в Теннесси косо смотрят на парней, попробовавших амур до венца. Хотя, если подумать… — меня тоже разобрал смех, — они косо смотрят и на парней, которые не попробовали его до веща.

— Выходит, вы, теннессийская молодежь, кругом не правы. Стоп! — Джордж остановился, держа меня за локоть, — Мы пришли.

Мы стояли перед самой замысловатой постройкой из всех, какие попадались за время недолгого пребывания в Пендлтоне. Больше, чем особняк Меерхоффа и гораздо наряднее. Дом был трехэтажный, с галереей на три стороны. Витиеватая резьба украшала карнизы и наличники. Окна светились разными цветами, и на занавесках колебались соблазнительные тени. Я не был уверен в своей готовности к столь смелым изысканиям.

— Ты хочешь вести меня туда, наверх?

— Наверх? — Джордж не отпускал мой локоть, — Нет, конечно. Ты приличный южный джентльмен, и прочее, — Он осторожно повернул меня и показал пальцем. — Я веду тебя сюда, вниз.

Посреди широкой лужайки борделя зияла черная прямоугольная яма. Хлипкие бамбуковые перила ограждали ее с трех сторон, чтобы в нее не свалился ослепленный любовью посетитель. С неогороженной стороны сидел очень старый китаец. Здесь и исчез, наверное, тот паренек с фейерверком на косичке! Старик сидел на маленькой полотняной тряпке, скрестив ноги, и курил глиняную трубку. Джордж подвел меня к яме. Я увидел земляные ступени, ведущие в туманно светящееся нутро. Старик встал и поклонился Джорджу. Джордж поклонился в ответ, старик отступил в сторону и показал на глиняные ступени. Джордж стал спускаться, старик жестом предложил мне следовать за ним. Я привел себя в равновесие и последовал, но тут же был обращен вспять горой дымящихся полотенец. Эту громадную кипу несла маленькая фарфоровая фигурка.

Из пара выглянуло лицо.

— Сью Лин?

— Мистер Джонни Ли, это вы? Я рада, большое спасибо. — На ней было синее с отливом кимоно, расшитое мелкими черно-белыми лошадками. Ее голос звучал в пару, как колокольчик. — Я сейчас вернусь, спасибо. Снимите вашу одежду, пожалуйста.