К востоку от Эдема - Стейнбек Джон

Экспедиция Першинга в Мексику и его стычки с Панчо Вильей ненадолго развеяли один из наших любимых мифов. Мы были убеждены, что мексиканцы и стрелять-то как следует не умеют и к тому же глупы и ленивы. Когда с границы вернулся изрядно потрепанный наш славный городской Третий эскадрон, ребята рассказывали, что байки насчет тупоголовых мексиканцев — брехня собачья. Стреляют они — дай тебе боже! И лошади у Вильи быстрее наших да и выносливее. Месячная подготовка — по два вечера в неделю — не сделала из городских пижонов закаленных бойцов. К тому же мексиканцы перехитрили Черного Джека Першинга, заманили его в западню. А уж когда к ним на помощь пришла дизентерия, наши вообще свету божьего невзвидели. Иные потом долго не могли прийти в себя, целый год поправлялись, а то и дольше.

Когда мы прослышали о немцах, мы почему-то позабыли про мексиканцев и снова оказались во власти самообольщения. Один американец двадцати германцев стоит. А раз так, надо потверже действовать, приструнить кайзера. Пусть только попробует вмешаться в нашу заморскую торговлю — а он взял и вмешался. Пусть только полезет на нас и вздумает топить наши пароходы — а он полез и стал топить их. Глупость и наглость с его стороны, и тем не менее ничего другого нам не оставалось, как дать ему отпор.

Сначала на войну пошли какие-то чужие, не знакомые нам люди. Мы же, то есть я сам, мои родные, наши знакомые, словно расселись на галерке и с любопытством глазели на захватывающее зрелище. Раз воюют другие, значит, и погибают другие. Матерь божья, до чего же мы были наивны! Мало-помалу в город начали приходить похоронки, то чей-то брат погиб, то сын. Так оно и вышло, что шесть с лишним тысяч миль, которые отделяли нашу землю от Европы, не спасли нас от побоища.

Тут уж было не до зрелищ. Что толку от того, что по улицам Салинаса в белых шапочках и белых же шелковых костюмчиках маршировали «Красавицы Свободы». Что толку, что наш дядя переписал свою заготовленную к Четвертому июля речь и агитировал покупать облигации военного займа. Что толку, что в школе мы носили куртки и брюки цвета хаки и походные шляпы и занимались строевой подготовкой под руководством учителя физики. Господи Иисусе! Мартина Хопса убили, а у Берджесов, живших через улицу, их парня видный такой, в него наша младшая сестренка с трех лет влюблена была — прямо на куски разорвало.

Нестройной колонной, шаркая ногами, шли по Главной улице к вокзалу нескладные юноши с чемоданчиками в руках. Впереди шагал городской оркестр, выдувая «Да здравствуют звезды и полосы». По тротуарам поспешали провожающие, родные, плакали матери, новобранцы конфузились, не смея поднять глаз, и музыка была похожа на похоронную. Кто бы мог подумать, что война доберется до нас!

Тем временем по салинасским бильярдным и барам поползли слухи. То один, то другой уверял, что имеет достовернейшие сведения оттуда, а нам эти сведения не сообщают. Наших, мол, посылают на фронт без винтовок. Вражеские субмарины топят наши транспорты, а правительство как воды в рот набрало. Немецкая армия вообще нашу превосходит, не видать нам победы, как своих ушей. Ихний кайзер, видать, голова. Уже подумывает, как бы в Америку вторгнуться. Думаете, Вильсон объявит об атом? Как бы не так! Каркали причем больше всего крикуны, которые раньше хвалились, что один американец двух десятков германцев стоит, если до дела дойдет, крикуны и каркали.

А по стране разъезжали группами британцы в своей чудной форме (вообще-то они фасонисто в ней выглядели) и скупали все, что плохо лежит, зато платили хорошо. Многие из них были инвалиды, но все равно в форме щеголяли. Помимо всего прочего, они покупали фасоль, потому что фасоль удобно перевозить, она не портится и прокормиться ею вполне можно. Теперь фасоль шла по двенадцати с половиной центов за фунт да и то поискать надо. Фермеры локти себе кусали из-за того, что полгода назад польстились на два паршивых цента сверх рыночной цены.

Другие времена — другие песни. Так было в Салинасской долине, так было по всей стране. Сначала мы распевали о том, как сокрушим Гельголанд, вздернем кайзера и наши бравые ребята расхлебают эту кровавую кашу, которую заварили проклятые европейцы. Теперь мы в одночасье запели по-иному: «Из Красного Креста сестрица стоит в грязи, где кровь струится, она в ничейной полосе растет, как роза алая». Или так: «Эй, барышня, послушайте, але! Соедините с раем, дорогая, туда дружка я отправляю». Или так; «Когда вечером гаснут огни, в доме тихо под темным покровом, малютка с молитвенным взором шепчет:» Боженька, оборони, моего папу оборони «. Наверное, мы были похожи на сильного, но неумелого подростка, которому в первой же драке расквасили нос. Ему больно и обидно, и хочется, чтобы все поскорее кончилось.