К востоку от Эдема - Стейнбек Джон

— У нас тут была одна учительница, — сказал Карл. Хорошенькая, ножки крохотные. Все платья в Нью-Йорке себе покупала. Рыженькая… а ножки — ты таких крохотных в жизни не видал! А еще она в хоре церковном пела. Все сразу стали в церковь ходить. Прямо валом туда валили. Правда, давно это было.

— Ты не тогда ли писал, что жениться собрался?

Карл усмехнулся.

— Вроде тогда. У нас в округе все парни тогда с ума посходили, всем, вишь, сразу жениться приспичило.

— И куда же делась эта учительница?

— Да знаешь, как бывает. Здешние женщины из-за нее просто покой потеряли. Объединились между собой. И быстренько ее отсюда выперли. Я слышал, она даже белье шелковое носила. Очень была такая вся благородная. Школьный совет турнул ее еще до конца учебного года. А ножки-то вот такусенькие. Она любила их показывать — высунет из-под юбки, по щиколотку, будто случайно… Да, она частенько их показывала.

— Ты с ней хоть познакомился? — спросил Адам.

— Нет, я только в церковь ходил. Еле протискивался. Такой красивой девушке в маленький городок нельзя. Только людей смущает. И разговоры всякие идут.

— А помнишь ту девушку, дочку Сэмюэлсов? Вот ведь была красавица! С ней что?

— Та же история. Разговоры пошли нехорошие. Она уехала. Я слышал, в Филадельфии живет. Портнихой стала. Говорят, у нее одно платье сшить десять долларов

— Все-таки надо бы нам отсюда уехать, — сказал Адам.

— Опять про Калифорнию думаешь?

— Угу.

Карл вдруг взорвался:

— Давай уходи отсюда! — закричал он. — Не нужен ты мне здесь! Я твою долю у тебя откуплю, или продам, или не знаю чего! Убирайся, сукин ты сын!.. — Он осекся. — Насчет сукина сына, это я, пожалуй, хватил. Но вообще ты меня уже довел, черт тебя побери!

— Я уйду, — сказал Адам.

3

Через три месяца Карл получил цветную открытку с видом гавани Рио-де-Жанейро, а на обороте Адам нацарапал: «У вас там зима, а здесь лето. Почему бы тебе сюда не приехать?»

Еще через полгода он получил другую открытку, из Буэнос-Айреса. «Дорогой Карл! Ну и огромный же это город! Тут говорят и по-французски, и по-испански. Высылаю тебе книгу».

Но никакой книги не пришло. Карл ждал всю следующую зиму и половину весны. Вместо книги на ферму прибыл Адам. Он загорел и был одет по-иностранному.

— Ну, как ты? — спросил Карл.

— Отлично. Ты книгу получил?

— Нет.

— Куда же она, интересно, запропастилась? Там картинки были хорошие.

— На ферме-то думаешь оставаться?

— Пожалуй, да. Я расскажу тебе, в каких был краях.

— И слушать не стану, — сказал Карл.

— Господи, до чего ж ты злющий, — вздохнул Адам. — Просто я наперед знаю, как все будет. Год-другой ты поживешь здесь, потом на тебя опять лихоманка найдет, а из-за тебя и я покой потеряю. Сперва будем друг на Друга злиться, потом начнем сдерживаться, будем эдак вежливо разговаривать, только это еще хуже. А потом оба опять на стенку полезем, и ты снова уедешь, потом опять вернешься — и все по новой.

— Но ты хочешь, чтобы я остался? — спросил Адам, — Конечно, хочу. Когда ты уезжаешь, я по тебе скучаю. Но ведь опять все будет, как раньше.

Так оно и случилось. Сперва они какое-то время предавались воспоминаниям детства, потом рассказывали Друг другу о том, что с ними было, пока они не виделись, и, наконец, стали все чаще неловко замолкать, целыми днями работали, непроронив ни слова, а потом начали то и дело выплескивать свое раздражение. Время текло, не стесненное событиями, и потому казалось, что оно тянется бесконечно долго. Как-то вечером Адам сказал

— Знаешь, мне скоро будет тридцать семь. Полжизни прожито.

— Ну вот, понеслось, — проворчал Карл. — Сейчас скажешь, что попусту тратишь лучшие годы. Послушай, Адам, может, не будем в этот раз ругаться? — Не понимаю.

— Если пойдет, как повелось, мы сперва будем три четыре недели ссориться, а потом ты уедешь. Если тебе не сидится на месте, давай лучше уезжай прямо сейчас, и обойдемся без скандалов.

Адам засмеялся, и обстановка в комнате разрядилась.

— У меня, оказывается, совсем не глупый брат, сказал он. — Ты дело говоришь. Когда засвербит так, что невмоготу, я сразу уеду, чтобы мы не успели разругаться вдрызг. Точно, мне эта мысль нравится… А ты все богатеешь, Карл, верно?

— Богатею не богатею, а дела идут неплохо.

— Может, это не ты купил в городе четыре дома и салун?

— Может, и не я.

— Я же знаю, что ты. Карл, ты из этой фермы сделал конфетку, второй такой нет ни у кого. Почему бы нам не построить себе новый дом — с ванной, водопроводом и с уборной? Мы же давно не бедняки. Да что там не бедняки! Говорят, ты чуть ли не самый богатый фермер в округе!