К востоку от Эдема - Стейнбек Джон

— Расскажите мне про вашу лозу, — попросил Адам. В чем ее секрет?

Самюэл погладил сухую рогульку, привязанную к седлу.

— В ней самой, я думаю, никакого секрета нет, она лишь орудие. — Он улыбнулся Адаму. — Может быть, тут другое. Может быть, это я знаю, где вода, как говорится, нутром чую. Есть же люди, наделенные необычными способностями. Предположим, что некая особенность моей натуры… назовем это, к примеру, сознанием собственной ничтожности или глубоким неверием в себя, заставляет меня творить чудеса и выявлять то, что скрыто от других. Вам понятно, о чем я?

— Я должен поразмыслить.

Лошади шагали, сами выбирая дорогу; головы их были низко опущены, поводья свободно свисали полукружьями.

— Останетесь у нас ночевать? — спросил Адам.

— Вообще-то мог бы, но, думаю, не стоит. Я не предупредил Лизу, что уеду с ночевкой. Не хочу, чтобы она волновалась.

— Но она же знает, где вы.

— Знает, конечно. И все-таки я вернусь домой. Пусть попозже, это не суть важно. А вот поужинаю у вас с удовольствием. Да, кстати, когда вы хотите, чтобы я взялся за колодцы?

— Сейчас… то есть, как только сможете. — Вода, знаете ли, удовольствие не из дешевых. Я буду брать с вас по пятьдесят центов за фут, а возможно, и больше, если упремся в известняк или камень. Так что работа встанет вам в приличную сумму.

— Деньги у меня есть. Мне нужны колодцы. Понимаете, мистер Гамильтон… — Зовите меня Самюэл, так будет проще. — Понимаете, Самюэл, я решил превратить эту землю в сад. Ведь меня зовут Адам, не забывайте. Но мой рай, мой Эдем, еще даже не создан, так что об изгнании думать рано.

— Превратить свою землю в сад, чтобы почувствовать себя в раю — лучше, пожалуй, и не сказать! — воскликнул Самюэл. Потом усмехнулся: — Ну и где же будут расти плоды познания?

— Яблони я сажать не буду. Зачем искушать судьбу?

— А что по этому поводу говорит Ева? У нее ведь есть и собственное мнение, вы же помните. Все Евы страсть как любят яблоки.

— Все, кроме моей. — Глаза у Адама сияли. — Такую Еву вы еще не видели. Она с радостью одобрит любое мое решение. Никто и представить себе не может, какая это чистая душа!

— Вам досталось редкое сокровище. Даже не знаю, что сравнить с таким щедрым подарком небес.

Они подъезжали к входу в лощину, где стоял дом Санчеса. Вдали уже виднелись круглые кроны могучих виргинских дубов.

— Подарок небес, — тихо повторил Адам. — Вам не понять. Этого никто не поймет. Вся моя жизнь была серой и унылой, мистер Гамильтон… Самюэл. Не то, чтобы я жил хуже других, но моя жизнь была… никакой. Даже не знаю, почему я вам это рассказываю. — Может быть, потому что мне интересно. — Моя мать… она умерла, когда я был младенцем, я се не помню. Мачеха у меня была женщина хорошая, но издерганная и больная. Отец был суровый, правильный… возможно, он был даже великий человек.

— Но любви к нему вы не питали?

— Он вызывал у меня чувство, схожее с тем, что испытываешь в церкви, своего рода благоговение, смешанное с изрядной долей страха.

Самюэл кивнул.

— Понимаю. Некоторые любят, когда к ним так относятся. — Он грустно улыбнулся. — А вот меня такое никогда не привлекало. — Лиза говорит, в этом моя слабость.

— Отец отдал меня в армию. Я воевал на западе, с индейцами.

— Да, вы говорили. Но склад ума у вас не военный.

— Я был плохим солдатом. Ох, кажется, я вам все про себя выложу!

— Значит, вам это сейчас нужно. Без причины не бывает.

— Необходимо, чтобы солдат сам хотел делать все то, к чему нас принуждали на войне… необходимо по меньшей мере испытывать удовлетворение от того, что ты делаешь. Я же не мог объяснить себе, почему я обязан убивать людей, и я не мог понять те объяснения, которые нам предлагали.

Несколько минут они ехали молча. Потом Адам снова заговорил;

— Когда я расстался с армией, мне казалось, будто я выполз из трясины, будто я весь в грязи. И я долго бродяжил, прежде чем вернулся домой, в то место, которое я помнил, но не любил.

— А ваш отец?

— Он к тому времени умер, дом был для меня лишь пристанищем, где можно коротать время или работать в ожидании смерти, тоскливом, как ожидание безрадостной встречи.

— Вы в семье один?

— Нет, у меня есть брат.

— А он где?.. Дожидается «встречи»?

— Да… да, вот именно. А потом появилась Кэти. Но об этом, наверно, в другой раз, когда у меня будет настроение рассказывать, а у вас — охота слушать.