Альковные секреты шеф-поваров - Уэлш Ирвин

Кэролайн… Встречается с… этим.

Его сестра встречалась со Скиннером. Этот чудовищный факт не укладывался в голове. До сих пор главной заботой, главной мозолью его изможденного ума была таинственная болезнь, однако сейчас он бессильно скрипел зубами перед лицом нового ужаса. Что же за чудовище этот Скиннер?

Скиннер… всех заворожил. Наложил проклятие…

И тут Кибби почувствовал, что случайно вскрыл нарыв, и жуткая, невозможная правда безжалостной бритвой распорола недужную душевную муть, осветив единственно возможную причину его несчастий.

Это проделки Скиннера!

Это Скиннер на меня порчу навел!

Мысль была простой и, хотя рационального в ней было мало, обладала несомненным привкусом правды. Кибби вертел ее так и этак: все сходилось.

СКИННЕР…

Он понял, что с самого начала интуитивно подозревал Дэнни Скиннера, чувствовал его темную связь с загадочным недугом. Эти странные взгляды, многозначительные ухмылочки, пристальное жестокое внимание, с которым Скиннер его изучал, словно лабораторную крысу… Какое-то время он, помнится, думал, что Скиннер пытается его отравить, и даже отвергал еду и напитки, если тот успел вокруг них покрутиться. Теория оказалась слишком абсурдной, да и защитные меры ни к чему не привели, однако Кибби продолжал подсознательно верить, что Скиннер каким-то образом виноват в болезни. И вот теперь…

Это он, точно!

Всех околдовал, злыдень! Кэролайн с ним встречается, мать ему в рот смотрит влюбленными глазами, только и твердит целый день: ах, Скиннер, ах, лапочка! В среду на обед его пригласила!.. Проклятый упырь уже, считай, член семьи!

Кибби на миг притормозил бег горячечной мысли, чтобы заказать подкрепление.

— Повторить!— скомандовал он бармену сиплым от ярости голосом.

Тот удивленно поднял брови и потянулся к бутылкам. Одурманенный разум Кибби не замечал ничего вокруг, кроме льющегося в рюмку виски. В его висках молотом ухал алкоголь, перед глазами крутились картины физической расправы над Скиннером.

Рвать, драть ему рожу… Ногами пинать… В кровь, в лохмотья… Изувечить суку…

Ба-бах! Локомотив фантазии с разлету наскочил на гранитную скалу, и Кибби буквально почувствовал, как осколки разбитой души, вращаясь, разлетаются по комнате. Скиннера уже били однажды! Отметелили до полусмерти, даже в газетах заметка была.

Измудохали на футболе… и ни одной царапинки!

В соседних домах некоторые окна еще светились грязно-желтыми пятнышками, как редкие зубы в кромешной пасти хмурого города. Сквозь туман в глазах Скиннер приглядывался к танцу серых теней, среди которых протекала его жизнь. Тени двигались в такт стучащему в черепе мучительному метроному. Дрожащие пальцы нашарили пепельницу на полу у кровати. Раскрошив несколько сплющенных окурков, он добыл табаку и свернул тощую самокрутку. Долгие часы уже пережитой и еще, быть может, предстоящей ежеутренней темноты складывались перед ним в унылый туннель, убегающий в бесконечность.

Пьянство, думал он, жадно затягиваясь. Единственный способ убежать от всепожирающих сумерек. Утреннее похмелье удерживает в постели, понуждает опоздать на работу, таким образом избавляя от прогулки в сырой предрассветной темноте. Полуденная жажда гонит в бар, заставляет улизнуть из офиса засветло, бережет ранимую трезвую душу от яда ранних сумерек.

А на что еще уповать в этой богом проклятой дождливой дыре, как не на пьянство? Скиннер выпустил дым, ухмыльнулся ватно-безвольному удару старого никотина. Дрянная погода низводит нас до состояния печальных алкашей, скрюченных и скулящих под сырым одеялом вечных сумерек. Где же выход, где убежище? Как называется то единственное в мире место, где не умолкает добрый смех и гостеприимный гвалт, где под прокуренными сводами, в пивном чаду, распускаются соблазнительные цветы бесстыжих девичьих улыбок, где вызывающая усмешка наглеца-соперника будоражит кровь и разгоняет сонную оторопь? Имя этому месту — питейный дом.

Дэнни Скиннер давненько уже не бывал в таком месте в качестве клиента. Но нынче утром он проснулся в обнимку с давно забытым букетом: усталость, тремор, тоска, тошнота, головная боль… Тело было пропитано тяжелой отравой. Может, он заболел? Вздор, на то у него и громоотвод по имени Брайан Кибби.

Скиннер откинул одеяло, и на волю вышел застоялый дух пьяного пота… Перед глазами кратко полыхнул образ Кибби, словно кадр из голливудского боевика, когда полицейская фотовспышка выхватывает из мрака порочный лик преступника. У Скиннера мороз пробежал по коже.