Клей - Уэлш Ирвин

Биррелл кивнул задумчиво. Такие времена настали, что старичков действительно легче встретить в клубе «Фриндж», чем на Истер-роуд.

Рэб и Энди выпили из высоких узких бокалов, после чего откланялись. У Лексо были свои дела: представляя их, он сделал своё шоу и уже потихоньку стал вытеснять из компании. Рэб долгое время прожил в одной комнате со своим старшим братом Билли и лучше других понимал, как долго можно удерживать внимание крутого пацана. Что бы они ни брали, что бы ни давали, делают они это в соответствии с собственными правилами. Попытки заставить обратить на себя внимание назойливыми разговорами их только раздражают. Кроме того, Рэбу Бирреллу довольно противно было наблюдать, как эти телевизионщики ловили каждое слово Лексо, как загорались их глаза, когда тот рассказывал истории своей жизни, специально отобранные и искусно составленные, чтобы изобразить его самого великим вождём, одерживающим великолепные кулачные победы над всеми и каждым. Когда Рэб и Энди уже уходили, Лексо сказал:

– Скажи своему брату, что я о нём спрашивал.

Рэб представил себе комментарии, которые Лексо выдаст любопытным медиатипам, что-нибудь вроде: н-да, этот Рэб Биррелл, нормальный такой чувачок. Пару сезонов подтусовывал с фанатами, но топ-боем никогда не был. Смышленый, учится теперь в колледже, так говорят. Вот брат его, Билли, совсем другая история. Был в своё время хорошим боксёром...

С Билли всегда была другая история. Рэб подумал о конверте, который тот дал ему несколько дней назад, дома у родителей. Там было две клубные карты «Фриндж», два билета в кино и пять сотен фунтов. Он посмотрел вниз и почувствовал, как пачка оттопыривает карман его «левисов».

– Мне это не нужно, – ответил он, даже не попытавшись вернуть конверт.

Билли отмахнулся и поднял руки.

– Бери. Гульнёшь на Фестивале. Студентам не до жиру, – добавил он.

Сандра кивнула в знак согласия. Вулли зависал в компьютере, ползал по Интернету. Большую часть времени он проводил, разглядывая различные сайты на компьютере, который им купил Билли. С тех пор как его отправили на пенсию, Интернет и стряпня стали его равновеликими навязчивыми идеями.

– Да ладно, Рэб, для меня это ничто. Я не стал бы делать таких подарков, если б не мог себе этого позволить, – упрашивал Билли.

И он вовсе не рисовался, ну, может, совсем чуть-чуть, но в сущности, он просто был самим собой. Он помогал близким ему людям просто потому, что мог, вот и всё. Но, заметив на лице матери пресыщенноснисходительное выражение, он подумал, почему нельзя было сделать это не при всех, наедине. Засовывая конверт в карман, он выдавил увеченое «спасибо» и подумал, как это странно, когда твой собственный брат является одновременно и твоим героем, и смертельным обидчиком.

Билли в таком месте был бы абсолютно расслаблен, в своей стихии, как вот сейчас Лексо. А вот Рэб поднапрягся. Неплохо было бы отправиться сейчас в «Стюарт» или «Резерфорд», подумал он. Там должно быть полно фестивального сброда: сидят глушат, типа, трущобы изучают.

ВТОРНИК, 19.38

Хочу, чтоб всё это уже закончилось. Фигачишь до упора, потому что хочется почувствовать или увидеть что-нибудь новенькое, но длится это недолго. Я больше не могу так, не могу столько, потому что дошёл до момента, когда это уже ничему меня не может научить. Это уже просто борьба какая-то. Чему, бля, я могу начуиться, не спав несколько дней подряд? Это как в детстве, когда мы кружились и кружились на одном месте до потери сознания, а потом лежали на траве перед домом, голова кружилась, подташнивало, а отдышавшись, начинали снова. Взрослые, вышедшие посидеть на солнышке, говорили, чтоб мы прекратили. Они знали, что мы просто охуеваем и что никакого просветления сознания за этим не последует. Было время, когда я считал, что они просто не хотели, чтоб мы получили доступ в некий тайный мир, но теперь я понимаю, что им просто в лом было прибирать за нами, блюющими замарашками.

И вот я занимаюсь тем же, вру сам себе во имя забвения. Я, скорее, хочу видеть не больше, а меньше, поэтому я так и обфигачился. Подытожим: я охуеваю без видимых на то причин.

шшшшуууууумммм

Впирает жёстко, все таблы и марки, что я запитал. Все порошки, что я пустил по носопырке.

жжжжуууууухххх

Я кричу, чтоб услышать, как мой голос отзовётся эхом в Голубых горах, но я даже не вижу других объебосов, хоть и нахожусь прямо среди них. Не вижу я и гистой пышной листвы, что окружает поляну, где мы устроили танцы. Нет, я кричу, но даже собственного голоса не слышу, и никто не слышит сквозь беспрестанную пульсацию баса, и я чувствую, как содержимое кишок покидает меня и мягкая земля несётся и плашмя бьёт по лицу.

СРЕДА, 11.14

Письмо матери, Алек Почта

У Терри возникли проблемы. Серьёзные проблемы. Всю жизнь о нём заботились женщины. И вот его мать ушла. Ушла, как прежде ушла жена. С бывшей она сохранила хорошие отношения ради внука Джейсона, во всяком случае так говорила старая перечница. Возможно, она обговорила свой план с Люси и они вступили в тайный сговор против него под покровительством этого здорового дебила, с которым снюхалась Люси. Впрочем, если быть до конца честным, он никогда эти отношения всерьёз не воспринимал. Для енго это был не более чем перепихон с симпотной тёлочкой, которая умела принарядиться на выход. Всё это длилось год, что примерно на год дольше, чем должно бы, если б на свет не явился ребёнок. С Вивиан всё было иначе. Маленькое сокровище, а он так паршиво с ней обращался. Она была его единственной постоянной девушкой. Три года. Любил её, но обращался паршиво, а она всегда прощала. Любил и уважал настолько, чтобы понимать, что он подпорченный фрукт и только переводит её время, и он оставил её, чтоб она пошла своей дорогой. После той ночи на мосту он сошёл с рельсов. Да ни хуя он на рельсах-то и не стоял, о чём он говорит?

Потом ещё случались короткие, эпизодические сожительства. Находились женщины, готовые пустить его к себе, но довольно быстро они понимали, что проблемы, приведшие их к употреблению валиума, прозака и прочих транквилизаторов, бледнеют перед новым положением вещей. В его сознании их лица слились в одну размытую недовольную физиономию. Не проходило и месяца, как они брали себя в руки, и он вылетал обратно к мамочке. И вот она ушла сама. Терри попробывал рассмотреть этот факт с разных сторон. Как ни крути – его кинули. Собственная мать. Что происходит с женщинами? Что за проблемы? Его бросили, но не все. Зазвонил телефон, это был его корешок Алек Почта.

– …Терри… – сухо прохрипел он в трубку.

Терри достаточно хорошо знал Алека, чтоб различить чудовищный бодун. Впрочем, это не требовало особых логических способностей, ведь у Алека было всего два рабочих режима: бухой и с бодуна. Сам факт его существования на планете последние несколько лет ставит под сомнение всякие изыскания в области физиологии и медицины. Прозвище Почта Алек получил после того, как недольгое время вполне легально проработал в штате Королевской почты.

– Так-так, Алек. Четыре всадника Апокалипсиса снова на хребет присели?

– Если б только четыре, ёб твою, – простонал Алек, – голова раскалывается. Слушай, Терри, мне нужно помочь тут с одной работкой, нормальной, типа, не блатной, – добавил он, почти извиняясь.

– Иди ты, – недоверчиво сказал Терри, – да когда ты чем-то неподсудным зарабатывал, джентельмен ёбаный удачи?

– Не гундось, – отрезал Алек, – встречаемся в «Райри» через полчаса.

Терри пошёл переодеваться. Поднялся по лестнице, зашёл в спальню, по дороге критически осматривая своё жилище. Теперь ему придётся тащись весь дом на себе, это не просто гемор, это конкретная запара. Впрочем, старушка, может, ещё придёт в себя.

Бегло осмотрев квартиру, Терри пришёл к выводу, что стеклопакеты, которые поставил райсовет, – это серьёзная простава. Стало много теплее и тише. Заметим, между прочим, что сырое пятно под подоконником не просохло до сих пор. Уже несколько раз приходили, что-то заделывали, но, сучка, опять проступает. Пятно напомнило ему об Алеке. Терри пришлось признать, что пора делать косметический ремонт. Только в его комнате – богато. Плакат с чешущей задницу теннисисткой, другой, изображающий обнажённую женщину, вписанную в профиль Фрейда, «что у мужчины на уме». Дебби Харри периода конца семидесятых, Мадонна начала восемьдесятых. Теперь у него ещё есть «Олл сейнтз». Сытные тёлы. «Спайс гёрлз» – таких можно встретить в «Лорде Томе» или любой забегаловке на Лотиан-роуд. На стенку имеет смысл вешать только классных, недоступных тёлок. Порножурналы Терри покупал, только если обнажённой там позировала недоступная звезда.

«Балморал»

Моложавая женщина с бледным напряжённым лицом сидела нога на ногу на кровати гостиничного номера. Оторвавшись от журнала, она зажгла сигарету, рассеянно оглянулась, ни на чём не сосредотачивая взгляд, и выпустила колечко дыма. Ничего особенного – номер как номер. Она поднялась, чтобы выглянуть в окно, и увидела возвышающийся над ней замок. Сам по себе факт не вполне обычный, сейчас он её не впечатлял. Вид из окна для неё стал таким же скучным и двухмерным, как фотообои.