Клей - Уэлш Ирвин

Она подошла к Терри.

– Да на тебя смотреть страшно, – сказала она и обвила его шею руками.

– Ты б видела, что мы с теми сделали, – ответил он и мельком глянул на Рэба.

Рэб не хотел будить Шарлин, он подлёг к ней и обнял. Она на секунду открыла глаза, поняла, что это он, замурлыкала и обняла его покрепче. Рэб был изнурён и быстро провалился в сон.

Сначала Терри и Лизу ещё слегка подпирало, потом они стали подрубаться, сидя напротив камина, и вскоре оба задремали.

Резкий, настойчивый звонок разбудил всех. Это был мобильный Рэба.

Терри взбесился. Ну что за мудило, не мог отключить эту гопницкую игрушку? Рэб попытался выловить телефон из кармана, не потревожив Шарлин. Сделать это было невозможно, телефон выскочил и упал на пол. Рэб подполз к нему и ответил.

– Алё… Билли… Что?... Нет… Шутишь.

Терри уже собрался разнести Рэба за включённый мобильный, но разговор с Билли заинтриговал его.

– Если он звонит в такую рань, чтоб извиниться за своё поведение, пошли его на хуй.

Рэб не обратил на Терри внимания, он слушал своего брата.

– Так… – повторил Рэю несколько раз и повесил трубку. Он посмотрел на Терри.

– Ты не поверишь. Вернулся Карл Юарт, а отец его в больнице.

– Дункан? – спросил Терри с неподдельной тревогой. Тот ему всегда нравился.

В голове застучало. Карл вернулся. Ёбнуться. Карл. Репа разрывалась от мыслей. Он чувствовал что-то неладное. И друг нуждается в его помощи. Карл. Терри поднялся, оставив оплывшую Лизу на полу. Некрасиво, конечно, вот так вот бросать тёлочку, тем более что она составляла важнейший компонент в его системе «Семи «П» для лечения бодуна», о которой он решил рано или поздно написать книгу. Лечение следовало принимать в следующем порядке: поебаться, посрать, помыться, побриться, переодеться и пойлом похмелиться. Пойлом называлась отстоявшаяся в кружке пена от светлого, которая в пабе сохранялась с вечера до прихода Терри, с добавлением на два пальца лимонада. Но сейчас он зашёл в туалет, быстро принял душ и переоделся.

Когда Терри появился, раскрасневшийся после горячего душа, Лиза подняла голову с ковра и посмотрела на него. Рэб с Шарлин снова коматозили на диване.

– Куда ты собрался? – спросила Лиза.

– Пойду проведаю кореша, – сказал Терри, раздвигая занавески, чтоб впустить дневной свет. Улицы были пустынны, слышалось пение птиц. Он повернулся к Лизе: – Я ненадолго. В спальне нормальная кровать, если хочешь подрубиться, – улыбнулся он. – Я скоро перезвоню. Рэб! – Крикнул он.

Рэб скорчился и простонал:

– Что…

– Позаботиться о дамах. Я позвоню тебе на мобильный.

Конец

Билли Биррелл немало удивился, увидев, как отмытый, поскобленный и переодетый Джус Терри идёт к нему по больничному коридору. Один глаз вышел из орбиты. Это не я, подумал Билли, я ж его в челюсть двинул. Наверное, уже после напросился.

– Терри, – немного виноватым примирительным тоном сказал Билли.

– Они там, да? – Терри глянул на палату.

– Да, но я б их сейчас не трогал. Дункану уже недолго осталось. Моя мама только что ушла, я их дождусь, – объяснил Билли. – Ты уже вряд ли сможешь чем-нибудь помочь, дружище.

Ну конечно, ты-то как собираешься им помочь, ёб твою, вернёшь старикашку из царства мёртвых? Вот Биррелл, чопорное рыло, опять строит из себя благодетеля.

– Я тоже дождусь. – Терри шмыгнул носом. – Карл мне тоже не чужой.

Билли пожал плечами, как бы говоря, да ради бога.

Терри вспомнил, что Билли был куда менее чувствителен, чем его брат, и завести или застыдить его так же легко не получится. По-настоящему задеть его могло только неприкрытое хамство, прямое оскорбление, но в этом случае есть серьёзный риск схлопотать по роже, о чём ему совсем недавно напомнили.

Билли думал примерно о том же:

– Прости, что пришлось тебя ударить, но ты первый начал. Ты не оставил мне выбора.

Ты не оставил мне выбора. Только послушать его – это пиздец, он чё, решил, что он уже в Голливуде? Да бог с ним, у Карла отец помирает. Не время офигевать. Терри протянул руку.

– Всё по чесноку, Билли, прости, что вёл себя как мудак, сам понимаешь, без задней мысли.

Билли ни слову не поверил, но сейчас не время в этом дерьме копаться. Он крепко пожал Терри руку. Когда они расцепились, наступило неловкое молчание.

– Сестрички есть хорошенькие? – спросил Терри.

– Было, парочка.

Терри вытянул шею и заглянул в палату.

– Это Юарт там? Всё такой же тощий.

– Да, он не сильно изменился, – согласился Билли.

За плечом сына Мария видела Билли Биррелла и Терри Лоусона, его старых друзей. Они стояли в коридоре возле палаты.

Дункан снова попытался что-то сказать, и Мария с Карлом пригнулись поближе.

– Не забывай про десять правил, – прохрипел он, сжимая Карлу руку.

Карл Юарт посмотрел на то, что осталось от его отца, на развалины под одеялом. Да, тебе-то эти правила сослужили службу, подумал он. Но как только эта мысль оформилась в его голове, её захлестнуло мощной волной, которая поднялась от сердца и остановилась в районе верхнего нёба. Слова посыпались из него, как шары золотого света. И слова эти были:

– Конечно, пап, не забуду.

Когда Дункан умер, они по очереди обняли его тело, тихо плача и стеная. Внутри у них всё болело от неспособности в это поверить и горечи потери, которую смягчила лишь мысль о том, что страданиям его пришёл конец.

Терри и Билли печально застыли у дверей, ожидая, когда они могут понадобиться.

Терри заметил рыжую медсестру, и его воспалённое сознание сконцентрировалось на её лобковых волосах. Воображение рисовало ему собственный череп, в котором из серого вещества вились шелковистые рыжеватые локоны. У женщины было милое веснушчатое лицо, и она улыбнулась ему, отчего Террино сердце потекло, как мёд из кувшина. Вот то, что ему нужно, думал он, чёткая тёлочка, чтоб присматривала за ним. Одна такая и одна, как малышка Лиза, чтоб повеселей да поборзее. Одной-то уж точно не обойдёшься. Вот бы вписались две тёлочки, и чтоб они и друг другу нравились. Он бы зажигал тогда. Как тот деятель из старинного сериала «Мужчина в доме». Но тогда у тёлочек должны быть лесбийские наклонности. Но не слишком, чтоб про самого не забыли, размышлял он, слегка подшкуривая свою мечту.

– Как Ивон? – спросил Билли.

– Всё замужем за этим Петром. Он такой фанат «Сент-Джонстона», повсюду за ними ездит. Дети растут, уже большие.

– Сам-то встречаешься с кем-нибудь?

– Ты ж знаешь, как у меня с этим делом, – улыбнулся Терри, и Билли безучастно кивнул ему в ответ, – а ты?

– Да вот жил пару лет с одной француженской. Она вернулась в Ниццу на Рождество. Роман на расстоянии. Ничего хорошего.

Так они разговаривали, пока не решили, что пришло время войти к Карлу и Марии. Билли положил руку на плечо Марии, Терри – Карлу.

– Карл, – позвал он.

– Терри.

– Вы скажите, что будете делать, – прощептал Билли Марии. – Хорошо? Мы можем уйти или остаться.

– Ты поезжай, сынок, а я пока останусь, – ответила она.

Карл почувствовал укол ревности. Билли делал то, что должен делать он, говорил то, что он должен был сказать. Билли не был болтлив, но если что и говорил, то обычно – в точку. Умение вовремя заткнуться – талант великий и неоценимый. Карл мо прогнать на любую тему, но иногда, особенно в такие моменты, прогоны не канали. Тогда своевременно вступали такие, как Билли, у которых всё чётко.

– Нет, мы будем рядом. Пока вы не соберётесь. Торопиться некуда, – сказал он маме Карла.

Они ещё долго сидели после того, как зелёная линия перестала колебаться. Они понимали, что Дункана там уже не было. Но они всё же не торопились уходить, вдруг он вернётся.

Билли позвонил сестре Марии Аврил и своей маме. Потом отвёз их всех к Сандре. Женщины сели с Марией, парни вышли прогуляться, шли без цели, пока не оказались в парке.

Карл взглянул на серое небо и затрясся без слёз в жестоких конвульсивных рыданиях. Билли с Терри переглянулись. Им было неловко, не из-за Карла, а за него. Он же всё-таки пацан, как-никак.

Однако смерть Дункана что-то протянула между ними. Нечто такое, вроде последнего шанса, и даже Карл, несмотря на горе, почувствовал это. Он вроде как пытался успокоиться, восстановить дыхание, сказать что-то.

Рядом мальчишки лет по десять играли в футбол. Билли вспомнил, как они так же вот играли. Время, подумал он, сначала разрывает тебя на части, потом обращает в камень и потом уже откалывает по кусочку. Ветер доносился кисло-сладкий аромат свежескошенной травы. Газонокосилки по ходу накосили дерьма собачьего не меньше, вскрыли подсохшие залежи. Мальчишки кидались травой, запихивали друг другу за шиворот, ровно как они когда-то, даже не задумываясь о том, что можно измазаться в собачьих испражнениях.