Клей - Уэлш Ирвин

– Билли где-то здесь, – сказал Карл, оглядываясь, – а Голли заявился с какой-то девицей, и боа они в полном ахуе. Он, похоже, упоротый в кашу.

Малышка Брук закачала головой.

– Он такой очаровательный, такой красивый парень, ни к чему ему эта бяка.

Закинутся экстази и с высоты своего ханжеского кайфа думают, что могу указывать всем, что делать.

– Ты был прав, Терри, его несёт без остановки. Мы, конечно, все люди чувствительные, как сказал бы доходяга Марвин, но Голли из нас самый чувствительный. Он прямо как клитор, который раздули до местра шестидесяти пяти и слепили по человеческой фигуре, – сказал он, и я рассмеялся, а сестричка Брук задумалась не на шутку.

Потом она повернулась ко мне и говорит:

– Поговори с Эндрю, Терри, он такой хороший парень. Он один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела. У него такие замечательные глаза. Как два озера любви, хочется просто нырнуть в них. – И она обхватила себя руками, как будто сейчас прямо кончит, бля, всего-то подумав о безумных зенках упоротого в кашу Голли. Охуенные должны быть таблы.

Карл схватил меня за руку:

– Послушай, Тер, я играю через минуту, найди его и проследи, чтоб он больше ни во что не ввязывался. Марк сказал, что на входе были какие-то заморочки...

– … Вы так красиво относитесь к своим друзьям, мне так нравится, как вы присматриваете друг за другом, я чувствую, как это исходит от вас, и я могу это перенять, потому что близнецы ведь очень восприимчивы… – Сестричка Брук лепит без умолку.

Пора сваливать.

– Ладно, – кивнул я, чмокнул её в тощую щёчку, ущипнул за задницу и удалился.

Я обернулся, она прилипла как банный лист к Юарту, который пробирается на сцену к вертушкам.

Народу, правда, битком. Я думал найти Голли в чилл-ауте, но там его не оказалось. Тут вижу – шатается по танцполу, распугивая юных рейверов с их отъехавшими улыбочками. Я прямиком к нему.

– Голли!

Состояние у него – пиздец. Обнаружив меня в поле зрения, он встал на месте, но продолжал раскачиваться из стороны в сторону, как фанерный шкаф из дешёвого гарнитура. Как я понял, этот мудак попытался протащить Уайли, но Марк на входе не пустил его ни под каким предлогом. Уайли давай выступать, и его девчонке пришлось отвезти его домой.

Сам Голли притащился с какой-то замарашкой, которой, впрочем, разок присунуть можно было бы. Есть у них нечто общее – от обоих несёт, как от законченных наркотов. С тех пор как я видел его вчера ночью у Алека, он, видно, и дома-то не был. Я попытался заговорить с ним, но он не в состоянии поддержать нить. Не знаю, о чём Марк думал, когда его пропустил, пусть он и друг Карла.

– Ну и какие планы, дружище? – спрашиваю. Я чувствую ту же бессильную ярость, что, должно быть, испытывала Гейл, и теперь я могу её понять.

– «Хибз»… в Данди… Рэба Биррелла прижали... не говори Билли… – помямлил Голли.

– Прижали? Рэба?

Голли кивнул. Тёлка висит на нём, смотрит на меня и лыбится. Она не обсаженная, таблами уделалась по самое не хочу, как эта близняшка Брук.

– А Ларри порезал Фила, и нам пришлось везти его в больницу, – сказала она. – Только Мюриель и Ларри сюда не пустили, так ведь, Эндрю?

Я не стал обращать на неё внимания, взял Голли за уши и заставил посмотреть мне в глаза.

– Послушай, Эндрю, что значит прижали? Копы замели или пацаны отметелили?

– Копы, он ёбнул какого-то пацана…

Где бы это записать: Рэба Биррелла забрали. Я всегда считал, что он слишком ссыклив, чтобы копы его приняли, да ещё за уличную драку. Голли, правда, говорил, что на футболе он в первых рядах. Однако что сам Голли делает? Сначала идёт на футбол с бандой, а потом обсаживается в кал с Уайли и ему подобными. Это ж как вода и масло. Чувак совсем сбит с толку, а узнай он, что я объезжал его бывшую, лучше б ему не стало.

– Да ладно, не бери в голову, дружище, пойдём, присядешь там. – Я указал ему на чилл-аут.

– Мы пришли сюда потанцевать… – влезла тёлка, вытирая пот со лба.

Нет, только не с Голли, чувак еле на ногах стоит.

Голли промямлил что-то насчёт того, что хочет продать таблов. Я взял у него парочку и удалился, направившись поближе к сабвуферу. Пусть эта дурында за ним присматривает. На танцполе есть несколько сытнейших тёлок, но мне больше нравится знакомиться в пабах, чем в клубах. Громкая музыка не даёт раскрыться искусству беседы.

Есть одна, которая мне особенно нравится, настоящий итальянский стиль, первоклассная серия, потолочная модель. После того, что испробовал в Италии, я решил, что такого рода мясцо будет теперь пользоваться у меня повышенным спросом. Я вписался с тёлочками и на районе, и мне даже нравилось, но эта история с Гейл и Голли – слишком уж близко к дому.

Да-да, она сидела в баре. Я очень прикололся сразу, как только её засёк. Она выглядела просто охуенно: облегающая футболка, кожаные штаны. Прямые длинные волосы спадали на плечи, и это было так же круто, как, допустим, целая пинта лагера в её ручках. Вот она – чудо. И вот она направляется к везунчику Карлу Юарту, который стоит за вертушками и крутит пластинки. Я иду за ней.

– N-SIGN? N-SIGN – это ты? – спросила она снобским таким голоском.

Гадёныщ должен быть доволен, что стал диджеем.

– Да. – Он улыбнулся и уже собирался что-то добавить, как она выплеснула всю кружку прямо ему в харю.

– НАЦИСТСКИЙ УБЛЮДОК! – заорала она.

Карл в шоке. Стоит бессловесный, пивком обтекает. Ох как круто: Юарту наконец-то заткнули ебло!

Сестричка Брук разохалась и попыталась утешить Карла; стала бредить, на какой она была восхитительной волне и как всё обязательно кому-то нужно испортить, потом все столпились вокруг. Юарт с ума сходит от полнейшей, как ему кажется, несправедливости. Бедняжка, его понесло, он зарядил целую речь про себя и Топси о том, что это была всего лишь пьянка со старыми друзьями и дурацкими шутками, как медиа манипулирует сознанием, заманивает в ловушку, провоцирует, про свои драгоценные политические убеждения, либеральные ценности, социалистический путь.

Тёлка, однако, и слушать не желает, всё орёт на нашего слегка подмокшего мистера Юарта, а тому уже пришлось решать вопрос с пивом, которое пролилось на пласты и начало стекать на вертушки и усилитель. И он принялся яростно вытирать, используя свою футболку вместо тряпки, пока всё не закоротило.

Марк, один из охранников, подошёл к ней, её подружке и дебиловатому, чистенькому такому пацану, её, наверное, парню. Билли Биррелл тоже подтянулся, он всё видел и тут же прискакал.

Биррелл попытался объяснить девчонке, что им пора уходить, вежливо, как мне показалось, но дружок её забычил.

– Ты, бля, с кем тут разговариваешь? – И тон у него такой борзый, но это всё выебон, всё ради тёлок. Как бы он ни старался, студентишка из каждый поры сочится.

Биррелл на него ноль внимания, а девчонке сказал:

– Послушай, уходите по-хорошему.

Она давай на него орать, мол, и нацист он, и фашист, в общем, весь набор эпитетов, которыми студенты любят награждать окружающих обычно потому, что, впервые оказавшись вдали от дома, они обнаружили, что терпеть не могут своих родителей и ничего не могут с этим поделать.

Билли спокоен как слон. Ему нечего доказывать таким, как эти, он просто поварачивается и уходит. Чувак, охуевший, сглупил, конечно, схватил его за руку, Билли повернулся резко, инстинктивно и жахнул его лбом по роже. Парень отшатнулся, нос потёк. Девчонка застыла в шоке. Билли посмотрел на неё и, указывая на пацана, говорит:

– Ты – чванливая корова, а парень у тебя бодрый, он заслуживает большего. Отвези его домой!

Марк, охранник, забеспокоился о Биррелл.

– Билли, ты в порядке? Рука нормально? Ты же не кулаком его ударил, правда?

– Ещё чего. Лбом шибанул, – объяснил Биррелл.

– Молодчина. – Марк облегчённо вздохнул и похлопал Билли по плечу. Марк большой поклонник Биррелла, и его совсем не греет, если следующий бой отложат из-за того, что Билли отбил костяшки об ебло какого-то мудака. Тут он обернулся к студентишкам: – ТАК, ЖИВО НА ВЫХОД! ВАМ УЖЕ БЫЛО СКАЗАНО!

Карл призывает всех к спокойствию. Надо отдать ему должное, он даже пытается подмазаться к этой тёлочке. Он всё толкует, что инцидент исчерпан, что это всего лишь недоразумение. Хитрая тварь, у него даже хватило наглости бросить Бирреллу:

– Это не слишком помогло, Билли.

Билли только вскинул бровь и посмотрел на него, как будто говоря: я ж за тебя вписался, мудило.

Те всё никак не успокоятся, особенно тёлка, что подмочила Карла. В дело вступил Голли и орёт:

– Кто вы, бля, такие воще.. да вы… да вы… – Но он в таком объебосе, что только лишний раз дебилом себя выставляет.

Тут этот пидорок-чистоплюйка Карл Юарт покачал головой и такой:

– Что-то слишком много тестостерерона в воздухе…