Орлиная степь - Бубеннов Михаил Семенович

— Надо выручать, — сказал Багрянов; выражение его лица в эти секунды, к удивлению Светланы, стало темноватым, суровым и властным. — Я в деревню — за пешней, а оттуда — к лосю. Оцепите берег и никого туда не пускайте, да и сами не подходите близко. Его нельзя пугать: он изобьется об лед.

И Багрянов, взмахнув палками, полетел к деревне…

Раздобыв пешню, он выскочил на Москву-реку и еще издали увидел, что могучий бык за несколько минут бешеной борьбы раскрошил грудью полосу нетолстого льда, отделявшую его от полыньи, и уже плавал в полынье. Он раз за разом, со всей силой, на какую был способен, вымахивал до подгрудка из воды, безуспешно стараясь выбро сить ноги на кромку льда.

Увидев Багрянова, лось отплыл в дальний конец полыньи и почти скрылся в дымке, поднимающейся над водой. Подойдя к полынье со стороны оврага, в том месте, где лось пытался выскочить на лед. Багрянов поспешно принялся за дело.

Сильными ударами острой пешни он начал откалывать одну за другой и выталкивать на течение, в полынью, большие льдины. Делая выход к берегу, он отступал шаг за шагом. Постепенно лед становился толще и уже не откалывался с одного удара, но с тем большей напористостью действовал Багрянов пешней, хотя иногда и очень больно секло его лицо ледяной крошкой.

К нему осторожно приблизилась Светлана.

— Можно, я помогу вам отталкивать льдины? — спросила она негромко.

— Вы здесь? Не боитесь искупаться? Тогда помогайте, — ответил Вагрянов и, обернувшись к берегу, молча потряс поднятой рукой, запрещая остальным лыжникам, сгорающим от любопытства, спускаться к реке.

Светлана была очень благодарна Багрянову за то, что он не прогнал ее от себя, и смело, не боясь очутиться в реке, принялась выводить лыжной палкой льдины из проруби, которая вытягивалась к берегу, на стремнину полыньи.

— А пойдет он сюда? — спросила она за делом.

— Пойдет. Он умный…

— Смотрите, смотрите, он уже повернул сюда!

— Соображает. Жить охота!

Лось подплыл довольно, близко и, осторожно кося одним глазом в сторону людей, положил морду на кромку льда.

— Устал, — заметил Багрянов, остановившись на минутку, чтобы обтереть платком разогревшееся, облитое потом лицо. — А здоров бычище! В самой силе. Девятый год.

— Это вы по рогам узнали, да? — спросила Светлана.

— По рогам… Скоро сбросит, уже отбали-вают…

Он опустил пешню в воду, но не достал до дна и попросил Светлану:

— Идите сюда, промеряйте своей палкой… Узнав глубину, он ласково подбодрил лося:

— Ну, держись, держись, еще немного! Снова взявшись за дело, Багрянов стал так

бить пешней, что Светлана не могла надивоваться, откуда у человека такая яростная и красивая сила. Несколько точных, ловких ударов — и от ног Ба-грянова отплывала новая льдина. Светлана не успевала теперь выводить их в полынью.

Между тем лось, вероятно уже изрядно устав, стал проявлять нетерпение. Он то отплывал на середину полыньи, то вновь подплывал и клал морду на лед, но с каждым разом все ближе и ближе к людям. Вскоре он подплыл совсем близко к проруби, и Светлана, выводя очередную льдину в. полынью, очень хорошо разглядела, какие у него большие, ясные, умные и немножко грустные глаза.

Достав пешней дно, Багрянов сказал устало:

— Теперь выйдет.

Увидев, что люди бросили на лед все, что держали в руках, и отошли немного в сторону, лось, фыркнув во все ноздри, немедленно направился в прорубь. Раздвигая мелкие льдинки, он быстро, рывками поплыл к берегу, а когда, наконец, встал копытами на дно, в один бешеный рывок вымахнул на лед. Но здесь, к немалому удивлению Светланы, слегка отряхнувшись, он стал как вкопанный и некоторое время, отдыхая, и приходя в себя, осматривался вокруг, поводя в стороны слегка опущенной мордой. Потом, подняв рога, он не спеша вышел на берег, оттуда еще раз оглянулся по сторонам, на людей, собравшихся поблизости, и только тогда уж спокойной рысцой направился в овраг, по следам своего стада…

Все лыжники бросились с берега на лед.

— Сколько мяса-то ушло! — в шутку пожалел Зарницын.

— Пешней бы его, — вполне серьезно сказал Белорецкий.

Светлана посмотрела на них с укоризной и, отвернувшись, своим дыханием согревая озябшие руки, стала осторожненько наблюдать за Багря-новым. Не отвечая друзьям, он все еще смотрел в сторону оврага, сосредоточенно и задумчиво. О чем он думал? Что вспоминал? Теперь Светлана знала, что у него не только ласковые, теплые руки, но и отзывчивое, доброе сердце. Она еще не понимала, что с ней случилось в эти минуты, и желала только одного: быть всегда-всегда; около этого человека…