Хеб с ветчиной - Буковски Чарльз

— Заходи, киса…

Я протянул руку, как если бы в ней был корм.

— Кис-кис-кис…

Кошка отвернулась и ушла.

Радио в соседней комнате смолкло.

Я допил вино и вышел в коридор, по-прежнему в трусах. Я подтянул их, поправил яйца и подошел к соседской двери. Замок был сломан, и дверь была чем-то подперта, вероятно, стулом.

Я негромко постучал.

Никакого ответа.

Я постучал еще раз.

Что-то зашевелилось. Затем дверь открылась.

Мужичок устало смотрел на меня. На его лице крупными складками висела печаль. От него только и остались-то что брови, усы да два печальных глаза.

— Извините, — сказал я, — ради Бога простите меня за то, что я наделал. Не заглянете ко мне со своей девушкой на пару стаканчиков?

— Нет.

— Может, принести вам чего-нибудь выпить?

— Не надо, — сказал он, — оставьте, пожалуйста, нас в покое. И закрыл дверь.

Я проснулся в наитяжелейшем похмелье. Обычно я спал до полудня. В этот день не спалось. Я оделся, дошел до ванной в главном здании и совершил там свой утренний туалет. Потом я поднялся по аллее на скалу, а оттуда по лестнице спустился на улицу. Воскресенье — наихудший из всех проклятущих дней. Я шел по Мэйн-стрит мимо баров. Ночные бабочки сидели около входов, задрав высоко юбки и покачивая туфлями на высоких каблуках.

— Эй, милый, заходи!

Мэйн-стрит, Пятая-Ист, Банкер-Хилл — клоаки Америки. Идти было некуда. Я зашел в зал игровых автоматов. Поглазел на игры. Желания играть не было. И тут за пинкбал-автоматом я увидел морского пехотинца. Его руки так охватывали бока автомата, будто он пытался членом заслать шар в цель. Я подошел к нему и сграбастал за воротник и ремень.

— Беккер, я требую матч-реванш! Я отпустил его, и он повернулся.

— Нет, не получится, — сказал он.

— Два из трех!

— Да брось ты. Пойдем, я куплю тебе выпить. Мы вышли из зала и пошли вниз по Мэйн-стрит. Бабочка из одного бара закричала:

— Эй, морпех, давай сюда! Беккер остановился.

— Я зайду, — сказал он.

— Не надо, — сказал я, — это же наебка.

— Я только что получил жалованье.

— Ты чего, не знаешь? Этим девкам наливают чай, а твое пойло разбавляют. Цены — двойные, и ты никогда потом не увидишь ее.

— Я зайду.

Беккер вошел в бар. Один из наилучших неопубликованных авторов Америки, экипированный на убийство и на смерть. Я последовал за ним. Он подошел к одной из девиц и заговорил с ней. Она подтянула юбку, качнула высоким каблуком и засмеялась. Они прошли в кабину в углу зала. Бармен вышел из-за стойки принять заказ. Другая девица в баре посмотрела на меня.

— Эй, дорогуша, не хочешь поиграть?

— Ну, только если это — моя игра.

— Ты что, испугался или больной?

— И то, и другое, — ответил я.

Между нами сидел парень, его голова покоилась на стойке рядом с пустым бумажником. Когда он проснется и начнет жаловаться, бармен или просто вышвырнет его, или сдаст полиции.

Обслужив Беккера с девицей, бармен возвратился за стойку и подошел ко мне.

— Слушаю?

— Ничего не надо.

— Да? А чего ты тогда пришел?

— Я жду моего друга, — кивнул я в сторону кабины.

— Если ты сидишь здесь, значит должен пить.

— Ладно. Воды тогда.

Бармен отошел и вернулся со стаканом воды.

— Четвертак.

Я заплатил.

Девушка в баре заметила:

— Он больной и испуганный.

Бармен ничего не ответил. Беккер махнул ему, и тот опять отправился принимать заказ.

Девушка посмотрела на меня.

— А что это ты не в форме?

— Мне не нравится одеваться, как все.

— А каких-нибудь других причин нет?

— Другие причины — это мое собственное дело.

— Да пошел ты! — сказала она. Бармен возвратился.

— Тебе нужна еще порция.

— Неси, — сказал я и заслал ему по стойке еще четвертак.

Потом мы с Беккером фланировали по Мэйн-стрит.

— Ну как прошло? — спросил я.

— За стол плюс два напитка — тридцать два бакса.

— Е-мое! Я мог бы нить две недели на эти деньги.

— Она дрочила у меня под столом.

— А что она говорила?

— Ничего. Только дрочила.

— Я бы лучше сам себе подрочил и сохранил тридцать два доллара.

— Она была так красива…

— Боже правый! Я иду в ногу с полным идиотом.

— Когда-нибудь я опишу все это. На библиотечных полках появится: Беккер. «Путаны тоже люди, им нужна помощь».